Фантастика 1988, 1989 | страница 51
Я ответил на этот забавный вопрос указанием, что слово «солдат» произошло от латинского «солдуриос» — «совершенно преданный», что этим галльским словом обозначали телохранителей, а так как римские гарнизоны были во всех европейских странах, то это слово, пройдя очевидные изменения, утвердилось как обозначение лиц, имеющих военную профессию. Версию о происхождении этого слова от итальянского «сольдо» — «плата» я опустил.
Судя по некоторому недоумению, охватившему мою аудиторию, я понял, что книги исторического содержания не попадали в их руки. Теперь после разговора с Монтегю мне было известно, что присутствие имбиторов на лекции является всего лишь маскировкой: что знал один — узнавали немедленно все. Поэтому я предложил спрашивающему меня имбитору по имени Хук-Гек задержаться после лекции.
Беседа с ним оказалась весьма поучительной. Я рассказал ему о Римской империи, о ее великих завоеваниях, затронул вопрос об управлении отдельными колониями, незаметно перешел к институту прокураторов, несколько раз упомянул Понтия Пилата и легко перешел к изложению Евангелия…
— Мы, гавелы, — заметил он, — все время ждали, когда вы приметесь за наше обращение. Нас напугал Лаферт Су Жуар, он все время повторял нам: «Вот погодите, Джока Кальери сделает из вас овечек божьих!» Никто из нас не хотел сделаться овечками кого бы то ни было. Это смешные волосатые твари, совсем неспособные к интеллектуальной жизни. Теперь же я могу сообщить Гавелам, что Джока Кальери начал обращение и при этом рассказывает очень забавные истории, которые вовсе нам не грозят каким-то еще превращением или перевоплощением…
Более того, оказалось, что выражение сочувствия, которое я подметил на лице имбитора, когда говорил о последних минутах Спасителя, относилось вовсе не к Спасителю, а ко мне, недостойному рабу божьему, и обозначало простое сочувствие моей неудачной попытке.
Тогда я заговорил об угрызениях совести. Рассказал о греховности всех мирских утех, коснулся взаимоотношения полов.
В его ответе, на удивление, прозвучали такие слова, как «любимая девушка», «возлюбленная», а следовательно, им доступны и любовь, и страсть, и ощущение потери, если эта самая возлюбленная вдруг сбежит с каким-нибудь более удачливым гавелой или будет разорвана акулой. Я не терял надежду и задал весьма скользкий вопрос:
— У меня сложилось впечатление, что все гавелы мужского пола, о какой же девушке вы говорите?
Хук-Гек тотчас же ответил:
