Он спускался, а позади него, на вершине, вонзившись в небо, возвышался крест.
Иоанн чувствовал его присутствие, не оглядываясь. И будет чувствовать всю свою жизнь.
…К вечеру следующего дня, вконец обессилевший, измученный, хромающий, он вышел случайно на потерянную в холмах дорогу и по ней добрел до крохотной деревушки, состоявшей буквально лишь из десятка глинобитных домов.
Селение начиналось с колодца, рядом с которым вздымались две красавицы-смоковницы.
Вот под этими столетними раскидистыми деревьями, жадно наглотавшись воды из колодца, Иоанн и упал на еще не потускневшую, неиссушенную траву.
Упал и даже не стал вытаскивать из-под бока камень, больно вдавившийся под ребра. И не перевернулся от него на спину. Сил не было ни на что. Только вытянуть ноги и закрыть глаза…
Он не спал и не впал в беспамятство, но и не воспринимал явственно происходившее вокруг. Слышал звуки, различал голоса, шаги. Но не осознавал, что шаги приближаются, а говорящие обращаются к нему.
И только когда разглядел над собою лицо девушки с полными черной тревоги глазами, ему стал ясен смысл вопроса:
— Ты кто?
Истолковав ее тревогу по-своему, Иоанн попытался улыбнуться и через силу, чужим, незнакомым голосом прошептал:
— Не бойся. Я… не сделаю тебе дурного.
Двое мужчин, которых привела девушка после того, как, направляясь к колодцу, заметила лежавшего в тени смоковниц человека, переглянулись и заулыбались насмешливо.
Уж кто и мог бы сейчас причинить Марии что-то дурное, так только не этот полуживой незнакомец.
Да и не похож он на злодея. Выглядит, разумеется, истощенным. Ссадины на лице, руки и ноги изранены. Но лицо не бродяги и не разбойника, есть в лице его какое-то благородство. И руки нежные не по-мужски, сразу видно, к тяжелому труду непривычны. Сандалии же и одежда показывают, что пришелец отнюдь не из простых людей.
— Что будем с ним делать? — спросил мужчина помо ложе и ростом повыше.
Второй, человек лет сорока, с пышной курчавою бородою, невысокий, но крепкий, вздохнул:
— Ну не оставлять же его здесь… Отнесем ко мне, а там будет видно.
— А он не тот ли, о котором днем спрашивали солдаты? — сощурился молодой.
— Нам-то что до солдат? — повернулась к мужчинам Мария. — Пусть себе ищут. Мы все равно не может бросить его на погибель. Правда, отец?
Кучерявобородый кивнул.
Так Иоанн оказался в доме Иосифа и дочери его Марии…
Да, у колодца, там, под смоковницами, Иоанн был на грани обморока и плохо соображал. Но слова о солдатах, которые кого-то искали, он понял. И злой холодок догадки, что искали его, что пусть не нашли, но могут вернуться, помог Иоанну быстрее прийти в себя.
