— Это еще вопрос, кто кого нашел,— бесцеремонно встрял в разговор Конан.— Не окажись мы с почтеннейшим Мораддином вовремя на дороге, твоя родственница кормила бы сейчас гиен!
— Кого кормила? — не понял дядя.— Кто такие гиены? И почему ты осмеливаешься разговаривать со мной? Ты знаешь, кто я?
— А ты знаешь, кто я? — вспомнив знакомого по Султанапуру шемита, всегда отвечавшего вопросом на вопрос, парировал варвар.— Я Конан из Киммерии, а тот человек — Мораддин из Турана, капитан гвардии тамошнего… императора.— Конан благоразумно опустил перед титулом Мораддина слово «бывший».
— По-моему, вы просто двое проходимцев,— усмехнулся Торинга.— Впрочем, моя дорогая племянница всегда была неразборчива в выборе знакомых. Хорошо, проходите и будьте гостями семьи Тайса…
«Сразу бы так! — подумал киммериец.— Все-таки обидно, что дядя моей подружки мигом нас раскусил…»
За воротами крепости Томэо уверенно направилась в сторону дома, из которого вышел дядя. Похоже, там жили все старшие члены многочисленной семьи. Конан, тихонько спросив у девушки, сколько же всего родичей насчитывает клан, получил такой ответ:
— Три с половиной тысячи воинов, около четырех тысяч женщин и столько же старцев с детьми.
— Изрядное семейство,— улыбнулся варвар.— А у меня были только мать и отец. Очень давно. Я их почти не помню.
— Какой кошмар! — ужаснулась Томэо и уставилась широко раскрытыми глазами на Конана.— Жить без семьи? Ты действительно очень несчастный человек…
— Сирота.— Конан, смеясь про себя, попытался состроить жалобное лицо. Не получилось.— Поэтому и стал наемником да обучился драться. Нас, сирот, всякий обидеть может…
Мораддин, чтобы не рассмеяться, зажал рот ладонью. Томэо же вполне серьезно восприняла слова варвара и в доме, по пути к трапезной, раздумывала, как бы лишенного родного очага киммерийца пристроить в какой-нибудь паганский род приемышем. Варвар, глубоко тронутый такой заботой, лез вон из кожи, чтобы не расхохотаться.
Обеденное время миновало, потому троим новоприбывшим еду принесли отдельно. Блюда не слишком отличались от кушаний, которыми угощал настоятель Ясухиро. Снова копченые змеи, птицы наподобие жаворонков и прочая снедь, от которой любого аквилонца стошнило бы. Среди блюд была латка с тушками летучих мышей под соусом. Конан, первым увидевший это экзотическое блюдо, из ребяческого баловства подсунул мышатину Мораддину со словами, что в жизни ничего вкуснее не едал. И сполз на пол от хохота, когда сын гнома двумя пальцами вынул из кастрюльки за кончик крыла тушеного сородича своей любимицы, позеленел, как весенняя листва, и уронил наводящее дрожь кушанье обратно.
