— Сутари Барата. Он приходил в наши пещеры, подчинил нас себе и повелел именем Кали выполнять его поручения,— поразмыслив, ответила голова.— Отпускай!
И тут варвар придумал довольно удачную шутку. Отверстия громадных бочек, каждое диаметром примерно в локоть, были закупорены деревянными пробками. Киммериец привык держать слово даже перед нечистью и посему, указав Мораддину на затычку, которую тот моментально вынул, затолкал голову в бочку. Пробка тут же вернулась на место и была прочно забита гардой меча под возмущенные вопли рокубони.
— Ты знаешь,— задумчиво сказал Мораддин,— вся прелесть в том, что на дне каждой бочки осталось немного фруктового вина. Усадьбу покинули лет десять назад, следовательно, оно неплохо выдержано… Нашему кусачему бессмертному приятелю повезло.
— И нам.— Сметливый киммериец быстро собрал со стола чарки, подошел к другой бочке, просунул руку в отверстие и наполнил чарку загустевшим, пахнущим незнакомыми плодами вином. Один сосуд варвар передал Мораддину, а второй вручил угрюмо молчащей Томэо.— За что пьем?
— За скорейшую смерть Сутари,— проворчала девушка. — Нет, обезумел не император Готоба, а проклятый маг! В борьбе с моей семьей и кланом Мориту он призвал на помощь темные силы, а такого Нефритовый Император не прощает! Если Сутари…
— О волшебнике поговорим утром,— перебил варвар.— А сейчас лучше выпьем.
Конан величественным жестом поднял бронзовую чарку и торжественно произнес:
— За владычицу Пагана Томэо Тайса!
Вино оказалось отменным, только очень уж крепким. Спустя некоторое время это подтвердил и рокубони, загорланивший в бочке разудалые песни. Его дурной голос, лишь чуть-чуть приглушенный клепками, мешал спать, поэтому кто—нибудь из людей иногда вставал и награждал бочку пинком. Голова замолкала, но ненадолго.
Проснулись непонятно когда, однако Мораддин, унаследовавший от предков—гномов способность различать время суток, не выглядывая из подземелья, уверенно сказал, что солнце взошло и бояться летучих голов не стоит, они уже вернулись в свои пещеры. Собирались недолго, благо дорожный скарб остался наверху. Мораддин забрался по лесенке и, поднатужившись, откинул крышку люка.
— Эй,— окликнул приятеля Конан и ткнул большим пальцем в сторону бочки.— А с нашим зубастым дружком что делать?
По подвалу разносился глуховатый храп уснувшего в бочке рокубони.
— Не надо открывать,— посоветовал Мораддин.— Пускай посидит. А если вдруг подохнет, получится отличная винная настойка на мертвой голове.
