Зажав в пальцах деревянную зубную щетку, Бурлаков с глухим раздражением наблюдал за возней в витрине. Злоба накипала в нем не против витрины или призванных на ее алтарь девиц, а против самого себя, ничтожного, нищего человека. Может ли он воспользоваться этим? Нет, не может ни сейчас, ни завтра, ни через годы. Пейзаж будущего уныл. Чтобы воткнуть хотя бы веточку в пустынном поле, нужно напряжение сил. Каждая самая скромная вещь будет добываться резцом. Многоцветная стружка будет виться из-под острой кромки, и только в стружке он сможет увидеть радугу и полюбоваться ею.
— Опять все буржуям, — сказал человек в бараньей шапке, с белыми от инея усами.
— Иностранным... — поправили его.
— У них у самих такого товара, как навоза. А погляди на мои валешки. Кабы не телефонный провод, расползлись бы, как вши. Приварил проводом...
— Да, великое дело техника! — Мужчина с палкой, с недельной щетиной на впалых щеках невесело улыбнулся одними губами.
— Смеешься? Сам горя не хлебнул.
— Не хлебнул? — Мужчина постучал палкой, и деревянным звоном отозвалась его нога. — Слышишь? Ясеневая...
— Деникин аль Врангель поставил на ясень?
— Матросы.
— Матросы? Белым служил?
— Кронштадт. Шел на форты по балтийскому льду. Прятаться негде. Шуганула «Красная горка», вот и нет одного колеса.
По-прежнему метель кружила сухой, колкий снег. Вспыхивали синие звездочки на трамвайных мачтах, и, намертво окоченевшие, катились вагоны.
Наташа, перейдя на другую сторону улицы, заметила вблизи себя Николая.
— Здравствуйте. — Она смело протянула ему руку. — Вы случайно тут или преследуете меня?
— Здравствуйте, — повторил он и в том же шутливом тоне добавил: — Конечно, преследую...
— И что же дальше?
— Хочу похитить, завернуть в бурку, увезти в горы.
— Воробьевы? — Она засмеялась и уже не пыталась освободить руку. — У вас такая теплая рука. Без перчаток?
— Я согреваюсь вот этим. — Николай торжественно извлек из кармана зубную щетку. — Она деревянная, теплая...
— Вот как! А я не догадалась. Я ужасная мерзлячка. Ищу теплые ботики. Но где их найдешь!
— В Торгсине.
— Правильно. — Наташа непритворно вздохнула. — Я заметила вас. Вы тоже только любовались или...
— Нет. — Он расхрабрился. Ему захотелось блеснуть перед ней. — Я выбирал лучшие вещи, чтобы бросить их к вашим ногам.
— Зачем же бросать? — Когда она смеялась, глаза ее суживались, но это не портило ее лица. — Мне нужны теплые ботики. И только...
— И только? — с сожалением переспросил он, будто и в самом деле располагал всеми богатствами мира.
