При свете теософических учений мы узнаём не только пути для собственного развития, но и способы, которыми можно помогать развитию наших ближних; мы узнаём, каким образом нашими мыслями и действиями возможно сделать себя наиболее полезными прежде всего тому кругу, что непосредственно связан с нами, или тем, кого мы любим более других, а затем — по мере роста нашей внутренней силы — и всему человечеству. Подобные мысли и чувства поднимают наше сознание, расширяют наш кругозор, а поднимаясь, мы начинаем ясно видеть, как узки и недостойны были те мелкие, личные заботы, которые в прошлом загромождали нашу жизнь. Вместе с тем, мы неизбежно начинаем смотреть на вещи не только с точки зрения их влияния на наши крохотные «я», но и с более широкой точки зрения их воздействия на всё человечество.
Разные заботы и огорчения, одолевающие нас, вырастают для нас в такую несообразную величину только потому, что они близки к нам; они затемняют весь наш горизонт, как тарелка, поставленная непосредственно перед нашими глазами, закрыла бы для нас самое яркое солнце. Но теософическое учение ставит все явления в надлежащую перспективу и позволяет нам подняться выше закрывающих свет облаков, и сверху видеть вещи такими, каковы они в действительности, а не какими они кажутся, когда мы смотрим на них снизу на очень близком расстоянии. Они учат нас ставить на надлежащее место нашу преходящую личность со всеми её заблуждениями и предрассудками и неспособностью видеть что-либо в её истинном свете; далее они научают нас подниматься на сверхличную бескорыстную точку зрения, с которой единственным достойным законом жизни является предпочтение добра из любви к добру, а величайшей радостью жизни — возможность помогать своим ближним.
Ведь сейчас перед нами и открывается жизнь радости. По мере того, как человек развивается, сила его симпатии и сострадания увеличивается, и он всё живее чувствует печали, страдания и грехи мира. И в то же время он начинает ясно видеть причину этих страданий и понимать, что несмотря на все видимости, вся совокупность явлений приведёт к конечному благу всего и всех.[11] Благодаря этому, на него нисходит чувство глубокого мира и абсолютной безопасности, порождаемое уверенностью в том, что всё направлено к лучшему, и в то же время его освещает внутренняя радость, возникающая от созерцания великого предначертания Логоса и той спокойной неуклонности, с которой оно подвигается к назначенной цели. Он узнаёт, Бог замыслил нас счастливыми, и наш долг — определённо быть ими, чтобы мы могли распространять на всех окружающих вибрации счастья, что является одним из способов облегчить печали мира.
