— Почему не а форме? — спросил Свантхречи. Несмотря на средний рост, он казался глыбой, темной и мрачной.
— Видите ли, друг гофмайор, я полагаю, что разговор очень срочный, и поэтому позволил…
— Полагал, позволил… Немедленно переоденьтесь. Своим видом вы дискредитируете… дискредитируете…
— …весь институт СКАФ! — подобострастно закончил Мальбейер.
— Между прочим, именно так.
Но когда Мальбейер направился к выходу, Свантхречи хмуро остановил его:
— Нет, стойте! Потом переоденетесь. Сначала выслушайте меня.
— Да, друг гофмайор!
— Вы прекрасно понимаете, друг гранд-ка-пи-тан, что значит для нас тотальная облава, вы… Особенно сейчас, когда общественная полиция с нас глаз не спускает, когда так возросло негативное к нам отношение со стороны горожан, когда половина состава не обучена и практически беспомощна даже при локальном использовании, когда катастрофически не хватает активных кадров. Вы… — Свантхречи встал. — Я расцениваю это как провокацию!
— Друг гофмайор! — испуганно взмолился Мальбейер.
— Как провокацию. И не надейтесь, друг Мальбейер, что вы отделаетесь только увольнением!
— Ах, ну как же вы все неверно понимаете…
— Вы думаете, что я не знаю обо всех ваших подпольных грязных играх, обо всех этих… подшептываниях, подмигиваниях, слушках, шантажиках? Все знаю! Я просто недооценивал вас, думал, что все, в сущности, на пользу делу (Мальбейер между тем на глазах серьезнел, и гаерство слетало с него), а теперь вижу, вы обыкновенный провокатор и мелкий вредный подлец, уж не знаю с какими, но наверняка с самыми гнусными целями!
Мальбейер, не сводя с начальника прищуренных глаз, пожевал губами.
— Неужели вас это удивляет? — спросил он вдруг резким неприятным голосом. — Вы ведь сами ждали от меня чего-то именно в этом роде.
— Ничего подобного я не ждал. Вы уволены.
— Неправда. (Приторная, страшноватая улыбочка.) Если бы вы действительно хотели меня уволить, то не стали бы вызывать сюда, обошлись бы телефоном.
— Да вы еще хамите! Вы арестованы! — рассвирепел Свантхречи.
— Вы не вызываете охрану, вы заметили? И не вызовете. Увы, — Мальбейер развел руками, — все игра.
— Игра? Вы сейчас увидите, какая игра! И Свантхречи протянул руку к телефонному пульту. Но тут Мальбейер разразился бессмысленной или почти бессмысленной, во всяком случае, не подобающей моменту тирадой из числа тех, которыми он так любил ошарашивать собеседников в истерическую минуту спора. Главное тут было — серьезность, неправдоподобная серьезность и неправдоподобная фальшь.
