— Я следую учению Церкви, которая поет: «не скрывай слов Божьих, но возвещай о чудесах Его» [33].
Таким образом, святой старец прием к себе всех приходящих считал делом совести, обязательством своей жизни, в котором Бог потребует от него отчета на страшном суде. Но при всем этом, когда старец видел, что приходившие к нему внимали его советам, следовали его наставлениям и с пути греха и погибели становились на путь добродетели и спасения, то не восхищался этим как плодом своего дела, ничего не относя к себе, но за все благословляя Благодателя — Бога, говоря в таких случаях:
— «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей» (Пс. 113:9).
И еще говорил он о том же:
— Мы должны всякую радость земную от себя удалять, следуя учению Иисуса Христа, Который сказал: «тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10:20).
Однажды к преподобному Серафиму пришли одновременно в келью один купец Владимирской губернии и строитель Высокогорской пустыни отец Антоний [34]. Преподобный с любовью стал кротко и ласково обличать купца в его пороках и предлагать ему соответствующее наставление. Речь благодатного старца была настолько растворена теплотою сердца, что и купец, к которому она относилась, и случайно присутствовавший при сем отец Антоний были тронуты до слез. Последний, когда купец вышел из кельи, обратился к святому старцу с такими словами:
— Батюшка! Душа человеческая пред вами открыта, как лицо в зеркале: еще совсем не выслушавши сего богомольца, вы сами ему все уже высказали. Вижу я теперь, что ум ваш так чист, что от него ничто не скрыто в сердце ближнего.
Но преподобный Серафим, как бы заграждая уста своего собеседника, возложил на них свою руку и промолвил:
— Не так ты говоришь, радость моя: сердце человеческое открыто единому Господу и один лишь Бог — сердцеведец, а «даже до внутренней жизни человека и до глубины сердца» (Пс. 63:7).
— Да как же вы, батюшка, — снова вопросил отец Антоний, — не спросили ни одного слова от купца и все сказали, что ему потребно?
Тогда преподобный Серафим со смирением ответил:
— Он шел ко мне, как и другие, как и ты, шел яко к рабу Божию: я, грешный Серафим так и думаю, что я — грешный раб Божий, что мне повелевает Господь, как рабу Своему, то я и передаю требующему полезного. Первое помышление, являющееся в душе моей, я считаю указанием Божиим и говорю, не зная, что — у моего собеседника на душе, а только веруя, что так мне указывает воля Божия для его пользы — Как железо — ковачу, так я передаю себя и свою волю Господу Богу: как ему угодно, так и действую; своей воли не имею; а что Богу угодно, то и передаю.
