Когда наступила ночь, и Петр почивал в церкви с женой своей, там находился и святой Василий с пятью добродетельными мужами. Около полуночи он разбудил этих мужей и сказал им:
— Что вы видите над братом моим и над невесткою моею?
Они же сказали:
— Видим ангелов Божьих, обвевающих их и намащающих ароматами их непорочное ложе.
Василий сказал тогда им:
— Молчите же, и никому не рассказывайте того, что видели.
На утро Василий повелел народу собраться в церковь и принести сюда жаровню с горящими угольями. После этого он сказал:
— Простри, честная невестка моя, свою одежду.
И когда она сделала это, святой сказал держащим жаровню.
— Положите ей в одежду горящих углей.
Они исполнили это повеление. Тогда святой сказал ей:
— Держи эти уголья в своей одежде, до тех пор, пока я тебе скажу.
Потом он снова повелел принести новых горящих углей и сказал брату своему:
— Простри, брат, фелонь твою [62].
Когда тот исполнил это повеление, Василий сказал слугам:
— Высыпьте уголья из жаровни в фелонь, — и те высыпали.
Когда Петр и жена его долгое время держали горящие уголья в одеждах своих и не терпели от этого никакого вреда, народ видевший это, дивился и говорил:
— Господь хранит преподобных Своих и дарует им блага еще на земли.
Когда же Петр с женою своею бросили уголья на землю от них не чувствовалось никакого дымного запаху, и одежды их остались необожженными. Затем Василий повелел вышеупомянутым пяти добродетельным мужам, чтобы они всем рассказали о том, что видели, и те поведали народу, как они видели в церкви ангелов Божьих витавших над одром блаженного Петра и супруги его, и намащавших ароматами непорочное их ложе. После сего все прославили Бога, очищающего угодников Своих от лживой клеветы человеческой.
В дни преподобного отца нашего Василия в Кесарии была одна вдова знатного происхождения, чрезвычайно богатая; живя сластолюбиво, угождал плоти своей, она совершенно поработила себя греху и много лет пребывала в блудной нечистоте. Бог же, Который хочет чтобы все покаялись (2 Пет.3:8), коснулся Своею благодатью и её сердца, и женщина стала раскаиваться в своей греховной жизни. Оставшись однажды наедине сама с собою, она размышляла о безмерном множеств своих грехов и стала так оплакивать свое положение:
— Горе мне, грешной и блудной! Как стану я отвечать праведному Судии за сделанные мною грехи? Я растлила храм тела моего, осквернила свою душу. Горе мне, самой тягчайшей из грешниц! С кем я могу сравнить себя по своим грехам? С блудницей ли, или с мытарем? Но никто не согрешил так, как я. И — что особенно страшно — я совершила столько зла уже по принятии крещения. И кто возвестит мне, примет ли Бог мое покаяние?
