На первый взгляд казалось, будто бы мы обрели инструмент, с помощью которого можем трясти эту мозаику вплоть до удовлетворительного результата. Однако практика разочаровывала.
Вы, без сомнения знаете, что жизнь подбрасывает нам задачки, требующие мобилизации всех сил и сосредоточенности именно тогда, когда вам отчаянно хочется лечь и не шевелиться. Вот и я достиг, наконец, своего предела – ну или подошел к нему опасно близко.
Дело в том, что я не спал. Круг, в котором я вертелся, как белка, начинался в работном доме и заканчивался возвращением в логово моей бывшей. Единственная выпавшая мне субъективная ночь была мною потрачена на похоронный ритуал для брауни, и теперь моя реальность буквально расплывалась перед глазами. Я начал путаться. Если на паре первых кругов мне еще удавалось отследить причины и следствия, что-то наследовать, а что-то менять, то на четвертом меня хватать перестало. Я просто предоставил молодежи ссориться, а сам расслабился на диванчике, обтянутом вытертой и криво заштопанной кожей, и ждал, когда дракси в очередной раз доставит нас к моменту мусикова возвращения с экзамена, и я вновь удивлю своих друзей способностями Драговицы.
Что будет дальше, я не представлял, но чем больше я думал, тем опаснее казалось мне все наше предприятие. Именно теперь я начал понимать, почему вертать время вспять – покруче любой уголовщины.
Вот так, сидя в захламленной гостиной Драговицы и поглощая ее печенье, я рассказал Мардж все, что она пропустила и признался, что перестал справляться один. Дерек на этот раз «пошел» со мной и все еще был под сильным впечатлением предыдущего «круга».
Эффект наступил сразу. Мардж притихла и теперь посматривала на мою бывшую уважительно: то еще волшебство. Один бац – и не было этого. С этаким-то даром, читалось на ее лице, можно ничего на свете не бояться.
Рохля пил свой чай в отдалении, сделавшись как-то очень уж незаметен. Он частенько так мимикрировал, когда вольно или невольно оказывался главной фигурой дела.
– А скажите, мэм, – спросил он издалека, – сколько раз вы отправляли сына на пересдачу?
Драговица моргнула:
– Четыреста… пятьдесят два.
– А вы, значит, ходите вместе с ним? Иначе ведь вы бы и знать не знали, что возвращали Мусика в прошлое? Сын ушел и вернулся с победой, молодец и отличник, гордость и опора матери. Так было бы дело?
– Ну… да. Должна же я присмотреть, чтобы все правильно получилось! Вы думаете, – голос ее упал, – я сделала что-то очень плохое?
