— Ты обалдел, Вавила. — беспомощно произнёс Лён.
— Молчите, вась-сиясь, и слушайте. Мы выполняем вашу волю. Разве вы не мечтали отомстить врагам? Разве ваши мечты не простирались далее какого-то там, простите, грязного сарафана? Подумаешь, какой-то занюханный князь в каком-то жалком провинциальном городишке! Берите выше, герцог! Хотите, мы приведём Семикармана и подстелем вам под ноги в качестве ночного коврика? Мечтайте, вась-сиясь, мечтайте! Тащите выше, прямо к звёздам!
Так с бормотанием, не давая вставить ни одного слова, Вавила затолкал его в кровать, накрыл парчовым одеялом, обрызгал всего духами, напялил на глаза колпак, вытащил откуда-то из-под кровати гусли и запел дебильным голосом:
Спят усталые игрушки,
Мишки спя-ааат!
Дрыхни, Лёлик, на подушке,
Плюй на всё подряд!
Позабудь родную маму,
Школу позабудь!
До тебя Семикарману,
Как до звёзд тянуть!
ГЛАВА 11. Перстень Гранитэли
Он и в самом деле почувствовал сонливость. Но, кретинская песенка Вавилы и все события этого дурацкого дня вызвали нечто вроде изжоги. Лён вспомнил, с каким усердием придумывал себе костюмчик и теперь все эти вытачки казались отвратительными. Не того хотелось. И с какой стати он должен забывать про маму…
— Лёнечка, дорогой, — промурлыкала мама, — не ходи сегодня в школу. Сходи лучше в кино! Я тебе на все удовольствия тысячу рублей оставила.
"Что за фигня?" — подумал Лёнька и проснулся. Взгляд сразу упал на оторвавшийся угол обоев.
— Мам, какая школа? — спросил он, ещё не проснувшись. — Каникулы же!
— Ой, я забыла! — засмеялась мама. — Ну, хорошо, пойдём покупать тебе новую одежду, а то ты вырос из старой!
— Откуда деньги, мама? — удивился он. — Мы даже ремонт не можем сделать.
— Лёньчик, — застеснялась мама. — я замуж выхожу. Мне Семёнов предложение сделал. Но, если ты против, то я не буду.
Семёнов тут же вошёл в дверь.
— Слушай, Леонид, ты там того… не обижайся, ладно? Я ведь только по долгу службы. Хочешь, на машине покатаю? А тысяча — это я так, просто в счёт компенсации за моральный ущерб.
— Мам, как ты могла забыть, что сейчас каникулы? — недоверчиво обратился он к матери.
Она оторвала от Семёнова сияющий взгляд и засмеялась:
— Лёнька, ты от своих инопланетян просто чувство юмора потерял! Я же пошутила!
Он почувствовал небольшое облегчение, но тут же снова насторожился. Он не имел ничего против того, чтобы у матери началась личная жизнь. Правда, иметь участкового в качестве отца как-то не слишком — уж больно этот Семёнов занудлив, словно переелся инструкций.
