За ночь нападал новый слой снега — он лежал пушистым покрывалом и блестел под неярким светом ночных ламп. Лён обернулся по сторонам.
— Я здесь. — сказал лёгкий голос.
Из тени вышла тень. Знакомый плащ с капюшоном, знакомое лицо — это она, Брунгильда. И сейчас в том виде, какой имела в Кудовае, на ярмарке волшебников. Но, полупрозрачна, как лунный конь. Только тот из серебристого света, а волшебница — из синего.
— Это лишь образ. — произнесла она. — Я нахожусь на Селембрис, а с тобой говорю через твой сон. Лён, ты нам нужен.
— Да, Брунгильда, говори. — поспешил сказать он и направился к ней.
— Не здесь. Тебя видно. — остановила его валькирия. — Здесь неподалёку я приготовила место, где можно поговорить. Иди к той поляне, где был костёр. Там, меж елей увидишь огонёк. Ступай к нему. Я буду ждать.
Она растаяла.
Лён торопливо направился к поляне. Холода по прежнему не ощущалось. И неудивительно, ведь он спит в тёплой палате.
Пустынная поляна была по-ночному таинственна. Ни следа человеческого присутствия. Кострище засыпано снегом. Ели дремлют под снежными шубами. Высокие сугробы наметены по краям поляны, отчего она выглядит, как чаша — большая белая сияющая чаша. И сыпет тихий ровный снег.
Лён чувствовал себя так спокойно, как может чувствовать себя человек, спокойно спящий в тёплой комнате под тёплым одеялом. И в то же время собран и внимателен. Он посмотрел на себя. Увидел незнакомую одежду: похоже на черный свитер и брюки. А вот ноги по-прежнему босые. Очевидно, волшебница позаботилась, чтобы он не чувствовал себя неудобно, появившись перед ней неодетым. Эти детали мало его занимали, и Лён двинулся вдоль елей, ища в промежутках между тёмными недвижными деревьями обещанный Фифендрой огонёк.
Сверкнула искорка, и он уверенно ступил в глубокий снег меж елями. Огонёк мелькал. Лён шёл за ним. И вот открылась маленькая полянка, а на краю полянки, под склонённою сосною приютилась рубленая избушка с высоким гребнем. Она была похожа на игрушечную, но в маленьком окошке светился тёплый огонёк. Дверную ручку заменял простой сучок. Как хорошо было в дубе у Фифендры — тёплый запах древесины, цветное рядно и светлячки на стенах!
Она ждала его внутри. За маленьким неуклюжим толстоногим столиком у окна стояли две такие же неуклюжие трёхногие табуретки. Словно в сказке. Лён улыбнулся и шагнул, пригнув голову, под косяк.
Внутри было тепло. Он уселся на вторую табуретку. На столе стояли стаканы с чаем — в подстаканниках, в каких раньше подавали чай в поездах.
