Лёнька не возражал. Изолятор, так изолятор. Только бы дали поспать!
Едва он приткнулся к прохладной подушке и начал погружаться в забытьё, как его тут же разбудили.
— Поставь-ка градусник.
И медсестра сунула ему в нос сей предмет.
— Ёлы-палы! — разозлился Лёнька. — Дадут поспать или нет?!
— Да спи, кто тебе мешает? — отозвалась та.
Лён покорно сунул градусник под мышку и постарался отогнать раздражение. Может, он исчезнет прежде, чем медсестра явится за градусником? Вот будет здорово, если он возникнет на Селембрис с градусником! Все лиходеи разбегутся с перепугу! Заставить их мерить температуру!
Слегка забрезжил под веками голубоватый свет.
— Давай градусник!
— Да забирай! — с досадой отозвался Косицын. Блин, опять разбудили!
— Ещё и хамит. — отозвался голос.
— Это от температуры. — сообщил другой голос.
— Я думаю, он просто пьяный. — сурово ответил первый. — Эй, Косицын, ты пьяный?
— Да, я пьяный. — покорно отвечал Косицын.
— Ну нет. Это температура.
— Да, это температура. Дайте поспать.
— Ну поспи пока.
Снова засветилось лёгкое сияние.
— Косицын, погоди-ка спать. А где Чугунков и Бубенцовский?
— У разбойников. — сонно пробормотал тот. — Их скоро сожгут.
— Бредит. — уверенно отозвался первый голос.
— Или пьяный. — предположил второй.
ГЛАВА 4. Младший водовоз
— Он бредит. — сказал голос.
— Да, брежу! — заорал Лёнька. — Дайте мне заснуть!
— Или пьяный. — сказал второй голос.
— Да пьяный, пьяный я! — чуть не заплакал он. — Дайте поспать!
— Приподними-ка ему голову. — снова вмешался первый голос.
— Отстаньте!
— Держи-ка его крепче, я отвар ему волью в рот. Пей, убогий, а то сдохнешь от трясуна!
Лён покорился и начал глотать противную тёплую жижу. Он едва сумел разомкнуть веки, но было так темно, что стало ясно — наступила ночь. Может, хоть теперь дадут заснуть.
— Одет-то как чудно. — заметил первый голос. — А ручки-то белые, ровно княжеские!
— Да и ноги не исхожены. — отозвался второй.
— Кончайте меня обсуждать. — недовольно отозвался Лён. — Мне надо заснуть, иначе я не попаду на Селембрис.
Голоса умолкли. Но, ненадолго.
— А где же ты, по-твоему? — спросил первый, помоложе.
— Я в изоляторе. — неуверенно ответил Лён и понял, что можно просыпаться. Получилось! Он сел и закачался от слабости.
Тёмная, закопчённая избушка. По стенам развешаны пучки трав. Едва светится окошечко, отчего можно понять, что на улице всё-таки день. И две обитательницы избушки. Одна — девчонка со вздёрнутым веснушчатым носом. Вторая — старая полуслепая бабка.
