P.S. Одна из самых интересных особенностей этого сюжета с царевной – то, как всё время переписывался заново культурный код. Скажем, в русском прототипе этой истории – сказке про Емелю – Емеля в итоге становится царём. В советском кино, снятом по "Щучьему веленью", Емеля забирает с собой Несмеяну и уходит строить новое социалистическое будущее. А вот уже у Онуфриева они ничего не строят – только ездят и поют про "свободу" (и её статую). Любопытно здесь то, что, втянув в себя революционную энергетику молодёжного протеста 60-х, Запад в каком-то смысле сам стал "советским союзом" – и сегодня уже там работает "коминтерн", который штампует "принцев" и "ослов" для каждого народа и каждой культуры – как в своё время Троцкий и Зиновьев штамповали в Коминтерне национальные компартии.
То, что «Кот в сапогах» – не столько сказка, сколько самоучитель по Government Relations для чайников, по-моему, достаточно очевидно – но полностью понятной сказка от этого не становится.
Третий сын мельника стартовал, разумеется, «с низкого старта». Но, впрочем, не совсем – всё-таки третий сын всегда и везде тот, кому везёт больше всех (тогда как меньше всех всегда второму – вот и здесь второй получил осла в компаньоны). Третий – это ловец удачи: из ста шансов 99 – что он сложит голову (а это в его безнадёжной ситуации тоже не намного хуже полной нищеты), и один – что он станет королём; все без исключения сказки – про реализацию этого единственного шанса. С котом повезло, ага…
Кот, конечно же, ас "маркетинга" и делает всё как надо. Сначала он ловит кроликов и куропаток, чтобы отнести в подарок королю (хотя хозяин сидит голодный; ну, это ничего – поголодает, стройнее будет). А надо понимать, что такое королевская приёмная: это место, куда бедные приходят с просьбами, а богатые – со взятками. И вдруг кто-то приходит с подарком, вручая его просто так, без повода и праздника. Подарок самый немудрящий – то заяц, то куропатка – но позволяющий сделать вывод, что даритель – завзятый охотник (а охота, как известно, испокон веков любимое развлечение королей). Разумеется, король (который, как подобает королю всегда мучается одиночеством среди толп лизоблюдов) понимает, что у неизвестного ему доселе дарителя есть общие с ним интересы и увлечения, и уже начинает хотеть с ним познакомиться. «Внедрение» произошло – дело за «вовлечением».
С «вовлечением», впрочем, тоже прошло всё чисто и гладко – подстроенная котом мизансцена с купанием и украденной одеждой наложилась на уже сформированное в голове у короля отношение к владельцу бренда «маркиз-карабас» как к равному, и потому он без колебаний дал свою одежду вытащенному из воды сыну мельника, и даже посадил его в карету к себе и дочери (ах, Вам не холодно? Может, Вам чаю? – да нет, спасибо, я нисколько не замёрз! – Вы такой терпеливый… – Да, я привык к холоду…) – уже полдела.
