Дальше уже совсем просто: инициировать конфликт между властью (Дадоном) и научно-технической диссент-интеллигенцией (Звездочётом), за право на обладание «голыми сиськами» (царицей) – т.е. за право быть первоисточником распространения «истинных демократических ценностей» в нашей стране. Пара Дадон-Звездочёт – это буквально Горбачёв-Сахаров. Понятно, что в этом конфликте они истребляют друг друга, а вместе с ними и самую власть.
Результат очевиден: вакуум власти, хаос, анархия и резня в царстве Дадона (никак иначе в отсутствии наследников быть не могло). А царица, естественно, моментально исчезла – т.е. наши медоточивые друзья с их «горбиманией» и «novim mishleniem» снова стали теми, кем были – алчными соседями с собственными, отличными от наших интересами. А мышление, обслуживающее эти интересы, осталось какое было – «старое».
А мы тем временем всё ещё гоняемся за миражом «голых сисек», до посинения дерясь друг с другом за право быть первоисточником правильного понимания этих Истинных Ценностей.
Вот и вся сказка.
Анализировать ершовского «Конька-горбунка» очень трудно – гораздо труднее, чем пушкинские сказки. Она непростая, с подвыподвертом, хтоническая и страшноватая. Там много загадок и тёмных мест, которые попросту за гранью линейной маскулинной логики.
В самом начале сказки возникает странный, непрояснённый, невесть откуда взявшийся и невесть куда девшийся образ бешеной кобылицы, появляющейся в поле лунной ночью. Заметим, вернувшийся после той ночи Иван в своей сказке-отмазке поминает чёрта – «в шутку», ага…
Горбунок – полуконь-получеловек, уродец и кентавр, обладающий огромной, неотмирной физической силой (помните, как он играючи расправился с ларцом, в котором был перстень царь-девицы и который был тяжестью даже для кита!) и предвидением будущего… Он ведь, как и сам рассказчик, прекрасно знал, чем всё кончится – преображением Ивана в живой воде, его женитьбой на царь-девице и венчанием на царство! Тогда почему же он отговаривал Ивана брать перо жар-птицы – то самое перо, которое, в конечном счёте, и стало ключом к этому восхождению? И почему Иван, чуть ли не единственный раз за всю сказку, его не послушал?
Далее. Почему Месяц Месяцович в сказке женского рода и выступает в роли матери царь-девицы? В детстве этот момент сказки просто невозможно было читать из-за этой половой странности. Солнце же, напротив – мужского, оно – сын Месяца и брат Царь-девицы. Которая, кстати, Ивану совершенно не понравилась («тонка»), но которая тем не менее с самого начала, как свою собственность, его использовала всю сказку – а в конце, как водится, женила на себе?
