Надо сказать, что проигравшие бабы поняли эту свою ошибку; и в дальнейшем, исправляя её, работали на царя и только на него; никакого «целого мира» у них больше в адресатах не значилось. Это, впрочем, их не спасло – потому что против них действовали другие бабы, более лихие и грамотные.
Их, собственно, было две: сама мамаша и царевна-лебедь. Сладкая парочка свекровь-невестка не прекращали воевать друг с другом всю сказку, но это не мешало им вместе находить общие цели. Лебедь – жестокая, уникальная оторва, не останавливающаяся ни перед убийством, ни перед членовредительством – как, собственно, и положено ведьме. Понятно, что свои чародейские способности она получила от старого чародея – «коршуна», которого потом, когда он ей перестал быть нужен, благополучно и ликвидировала, подставив под стрелу Гвидона посредством традиционной разводки: «ах-спасите-насилуют», с последовавшей затем сценой благодарности. Нет никаких сомнений, что чудесное преображение из мокрой птицы в суперзвезду случилось бы в тот же самый момент, как простреленный стрелой коршун упал в волны; но тут она в разговоре выяснила, что у Гвидона есть одинокая мамаша, которая ещё хрена лысого отдаст ей без боя своё нещечко. В принципе, ей, наверное, тоже можно было бы подстроить какую-нибудь козу, но ликвидация матери могла бы в перспективе стать фактором, который бы сильно осложнил управление самим Гвидоном (а вдруг узнает?). И поэтому птица решилась на более сложную игру – она, используя Гвидона, стала возвращать мамаше её бывшего мужа.
Что до Салтана, то дураку ясно, что все эти истории с подменой гонцов – туфта и пропаганда; на самом деле жену он закатал в бочку сам, закамуфлировав это для приличия как «перегибы на местах», ошибки оставшихся на царстве бояр. Если бы это было иначе, ткачиха с поварихой и Бабарихой по возвращении Салтана с войны были бы развешены на деревьях за госизмену и покушение на жизнь царицы и наследника. А вместо этого они до самого конца заседали в тронном зале в качестве чуть ли не главных государственных советниц, чей голос почти всегда оказывается решающим.
Почему он это сделал? Вероятнее всего, у него всё-таки вышел конфликт с Гвидоновой мамой, которая требовала от него супружеской верности, а он был бабник, пьяница и раздолбай – об этом нам рассказывают всю сказку, начиная от самой первой сцены, где он, будучи царём, занимается тем, что торчит у девок под окнами, и заканчивая финалом, где его несут «спать вполпьяна». Да и после возвращения с войны он, оставшись без жены, думает в основном о том, куда бы прошвырнуться, без конца допрашивая купцов и девок об одном и том же – «какое в свете чудо». Окончательным же штрихом к портрету сего самодержца является тот факт, что ни белка с изумрудами, ни богатыри Черномора его не заинтересовали – на вояж он решился только после рассказа про царевну-лебедь.
