Прямо за моей спиной отец отвечал на разного рода вопросы. И это правильно. Он и должен отвечать. Какие у вас взгляды на образование, на внешнюю политику, на налоги, на разъединение королевства, на неспособность епископов соблюдать десять заповедей? Не надо ли дать грехам современное определение? Моисей устарел.
Отец определенно жил по десяти заповедям, а не по принципу «что я буду с этого иметь?», и ответил с юмором:
— Есть способы отправить Моисея на пенсию, если вы хотите, чтобы сосед возжелал вашего быка и осла, унес вашу жену и газонокосилку...
Конец предложения потонул в хохоте и одобрительных криках. А отец еще больше пятнадцати минут очаровывал их, кормил питательным супом с политической лапшой. Без микрофона и подсветки устроил представление, которого они никогда не забудут. Всю жизнь люди будут напоминать мне, «я слышал, как твой отец говорил в Куиндле», точно это было откровением в их существовании. И я считаю, дело не в том, что он говорил. Потрясало его честное, веселое, полное жизни выступление.
Снова финальные аплодисменты. Ушер Рудд коротко бросил:
— День рождения?
— Что?
— Ваш день рождения?
— Да, — ответил я.
— Что да?
— Да, у меня есть день рождения.
Он решил, что я слабоумный.
— Как зовут вашу мать? — продолжал он допрос.
— Сара.
— Фамилия?
— Да. Она умерла.
Выражение лица у него изменилось. Взгляд стал задумчивым. Он увидел «Дневник Куиндла», который я держал свернутым в трубку, и, как я заметил, понял причину тупости моих ответов.
— Бетьюн этого заслуживает, — резко гавкнул он.
— Я ничего о нем не знаю.
— Тогда читайте мою колонку.
— Все равно...
— У каждого есть свои секреты, — с удовольствием объявил Ушер Рудд.
— Я только нахожу их. Мне это нравится. Люди заслуживают этого.
— Публика имеет право знать? — спросил я.
— Конечно, имеет. Если кто-то собирается создавать имя нас законы и управлять нашей жизнью, ему не стоит распутничать и заниматься на стороне грязным сексом. Разве не так?
— Никогда не думал об этом.
— Если старина Джордж прячет грязные секреты, я найду их. Как зовут вашу мать?
— Сара. Она умерла.
Он стрельнул в меня злым, враждебным взглядом.
— Я уверен, что вы делаете работу хорошего детектива, — монотонно проговорил я. — Имя моей матери было Сара Джулиард. Замужем. Умерла. Очень печально.
— Я все раскопаю.
— Будьте моим гостем.
Отец высвободился из толпы избирателей-энтузиастов, обступавших его, и, сказав, что готов к встрече за ленчем, повернулся ко мне. Активисты партии потянулись к пабу.
