Мать Семена Львовича – Сима – в молодости была хороша. Очень даже хороша. Даже после рождения троих дочерей фигура ее сохранила стать и стройность. Ходила она степенно, грациозно, не торопясь и в то же время очень легко. Прямая спина, четкий овал лица, красивая шея… Истинно женские формы, но не чрезмерно. Вроде бы обыкновенная женщина, а мужчины задерживали на ней взгляд дольше положенного…
Сима никогда не обращала внимания на подобные взгляды, и если даже замечала, то скорее удивлялась, чем гордилась. Она мысленно решала бесконечные семейные проблемы и на внешние проявления жизни обращала гораздо меньше внимания, чем на внутренние. Пока однажды чуть не обожглась о восхищенный взор молодого паренька…
Поехала как-то Сима в деревню, к своим родным, навестить стариков. Мама-то Симина еще кое-как управлялась по хозяйству, а отец что-то стал сдавать. Связи в то время никакой не было, и Сима взяла за правило раз в три-четыре месяца навещать родителей. Брала с собой то одну дочку, то двоих и на перекладных кое-как добиралась до деревни… Старшая дочь Лидочка, как правило, оставалась с отцом и под дополнительным присмотром соседки, поскольку отец вечно пропадал на работе. С тремя детьми Сима ездить в деревню не решалась: боялась не справиться в дороге.
В тот раз было лето. Девчонки, уже подросшие, пяти и трех лет, были послушны и тихи, и Сима, вполне спокойная, в очередной раз отправилась в дорогу.
Выехали они с девочками рано, чтобы к обеду добраться до места. Сначала шли пешком до трамвая, потом долго ехали по городу, затем тряслись в кузове грузовой машины и, наконец, остановив подводу со свежим сеном, добирались до деревни. Им оставалось километра три-четыре, когда девочки, устав от долгой дороги, моментально уснули, обалдев от запаха сухой травы. Сима тоже задремала, откинувшись на стог за спиной.
А потом на каком-то ухабе открыла глаза и обожглась… Паренек смотрел на нее восхищенно и жарко… И в то же время очень серьезно. Пожалуй, впервые она осознала, что значит истинно мужской взгляд. Взгляд, проникающий так глубоко внутрь ее существа, что она почувствовала жар… Как будто все ее тело мгновенно загорелось изнутри каким-то даже не огнем, а приятным теплом, возбуждающим и расслабляющим одновременно… Она не знала за собой подобного состояния. Смутилась, отвела глаза… Попробовала задремать снова, но не получилось…
Паренек молча остановил лошадь, спрыгнул с подводы, помог сойти ей… Они не сказали друг другу ни слова, пока, держась за руки, шли к ближайшей роще… Не дошли. В молчаливой истоме опустились на траву.
