Во дворе дома № 6 мешал доминошные кости прокуренный до потрохов старик Пантелеич. Напротив Пантелеича в выжидающей позе сидел успевший оклематься с утра гегемон – Николай Артюхин.
– Давай, Степаныч, – позвал он третьего игрока, – давай скорее, ну тебя на хер.
– Ты давай мешай пока, – отозвался Степаныч, почесывая под рубашкой. – Скорей ему. У меня, может, моцион. А то прокурит сейчас насквозь хер вот этот.
Старик Пантелеич ничуть на «хера» не обиделся, потому что был глухой. Он повозил еще по столу, пуская клубы желтого дыма, а потом сказал, обращаясь к Артюхину:
– Ну, что ли, хер с ним – начинаем?
– Ща Степаныч сядет! – крикнул незлобивый Артюхин.
– Сядет – и хер с ним, – согласился Пантелеич.
Набрали кости. Степаныч, помахав руками на клубы дыма, тоже присел и взял.
– Дубль пусто! – обрадовался Артюхин.
– Херачь, – разрешил Степан Степаныч.
Артюхин вынул кость и, сказавши: «И-эх!..» – размахнулся было со всей молодецкой силушки, но тут…
Из-за трансформаторной будки с визгом выскочил малолетний брат гегемона Артюхина Кирюха, а за ним Вовчик из шестого «Б». Расстояние стремительно сокращалось, и возле гаражей настигнутый Артюхин-младший получил сочного пенделя ниже спины.
Звук пенделя вывел Артюхина-старшего из ступора.
Он бросил кости на стол, рванулся за Вовчиком и уже через несколько секунд с наслаждением крутил оттопыренные Вовчиковы уши своими сильными руками.
Вовчик завизжал, как поросенок. Тем бы дело и кончилось, происходи оно зимой. Но по случаю летней теплыни все окна на шестом этаже были открыты, и визг дитяти достиг отцовских ушей – в тот самый момент, когда папа Сидор Петрович, в компании парторга Козлова и профорга Иваныча обмывавший холодильник ЗИЛ, уже выдохнул и начал вливать в себя.
Сидор Петрович поперхнулся водкой и вытаращил глаза.
– Это Вовка, – прошептал он, и тут же из кухни донесся крик его супруги:
– Вовку бью-ут!
Сметая с лестницы жильцов дома, Сидор Петрович со товарищи бросился на улицу. Вовчик, с красными, как знамена, ушами, сидел у гаражей и орал.
– Кто? – только и спросил у него папаша, и Вовчик, не переставая орать, указал пальцем.
Артюхин-старший, сидя под грибочком, поднимал руку, вторично желая отдуплиться, когда услышал позади дробный топот. Оглянувшись, увидел стремительно приближающегося Вовчикова папашу, а с ним еще двоих плотных мужиков.
– Коля, – сказал старик Пантелеич, – хер мне на голову – это к тебе.
Артюхин-старший бросил кости и рванул прочь, но запутался ногами в столе и был накрыт.
