Мы и не попадались. Еще два раза мы покорно замирали из-за того, что протеи путешествовали мимо, и раза три – потому, что нам казалось, что это может произойти. Когда поток воды вдруг остался позади, нырнув в провал, мы почти расстроились. Теперь компанию нам составляли всего лишь тысячи летучих мышей и то, во что они превращают свою пищу.
Постепенно нагибаться приходилось всё ниже и ниже. Рыжий должен был вот-вот перейти на четвереньки, когда стало темно. Факелы не погасли, просто они были не в состоянии избавить от тьмы огромную пещеру, в которую мы вышли. Первый факел в стене нашел Китаец. Второй – Карина. Когда мы зажгли эти два и обнаружили остальные, оказалось, что их достаточно, чтобы поверить: Солнце – просто связка факелов, причем в этой связке факелов меньше, чем в пещере. Редкий случай, но свет не сделал эту пещеру лучше. Фил действительно был безумен. Даже если он был нормален, когда начинал эту работу, он обязан был стать безумным, когда закончил. В пещере не было никого, кроме нас и старых костей, но кое-что я все-таки нашел. Уверенность: кто бы ни решил продолжить дело Фила, он обязан быть безумным. И это безумие не может быть незаметным.
– Алекс, я думаю, это не то. – Череп под ногой Алёхина раскрошился с легкостью… старого черепка. – Давай в следующий раз поищем в каком-нибудь более приятном месте.
Глава третья
Тонкая льняная нить
Бывает, недослышал, а оно и к лучшему.
Илья Муромец. «Как я Соловья-разбойника одолел»
Есть вещи более приятные, чем наблюдение за огнем, водой… Мне нравится, как Карина работает со своей любимой шпагой. Обнаженное женское тело и обнаженная сталь – и я не знаю, что острее и что ранит сильнее… Всё это – в метре от моей кровати – и как-то снова трудно сосредоточиться на ее лице. Карина двигалась не быстро, но с той точностью, что заставляет восхищаться рисунком, который чертит клинок, даже если этот клинок прокладывает путь к твоему горлу. В какой-то момент мне показалось, что Карина вовсе остановилась. Безупречная стойка, расслабленная кисть – пространство крутилось вокруг нее, послушно подставляя нужную точку под удар шпаги.
Боюсь, в фехтовании мне ее нечему учить, зато я почти разобрался в сложном рисунке, украшающем ее ягодицы. Ночью мне это не удалось. Никогда не видел крыльев, размещенных на таком… не самом пернатом месте. Если Карина чуть-чуть повернется, я смогу понять, голова какой птицы украшает ее крестец…
У меня – почти идеального – есть одна вредная привычка – никак не научусь запирать дверь. Дверь открылась и закрылась. Алиса увидела. Надо полагать, показательные выступления Карины повлияют на изменение стоимости жилья, и то, с какой скоростью Карина закуталась в халат, – не поможет. Цены растут быстрее.
