Я розами украсила метлу.
Пускай они
колышутся во мгле.
И терном я украсила ее.
Пускай шипы
пронзают эту темень,
блистающую месяцем растущим.
Пускай метла
пучком павлиньих перьев
клубящуюся полночь подметает,
мерцающую, словно треугольник
серебряного меха дорогого.
Вот я лечу
над кровлями смертей.
Лечу — а он-то думает, что я
с ним рядом возлежу
на брачном ложе.
Он думает, что я сама — метла.
Что бедра у меня
подобны палке,
а орган половой похож на прутья,
повязанные крепкою бечевкой.
О, буду я кружить
по небесам,
оранжевым, как мякоть абрикоса,
местами же исхлестанным, багровым,
в гранатовых, кровоточащих тучах.
А он все будет думать, будто я
с ним рядом возлежу
на брачном ложе.
Он будет думать, что меня пугает
такой ночной
полет неимоверный.
Его постель — вот я чего боюсь!
Я догорю
в кровавых облаках.
Я догорю — с моей метлой волшебной.
Я на язык пылающий поймаю
таинственное семя Персефоны.
О, если бы и вправду
я сгорела,
каким прекрасным был бы пепел мой,
как хороша была бы в этот миг
моя метла —
хвостатая комета!..
