— Просто вы выглядите как судья.
Она покачала головой.
— Времени нет, даже если б и было желание.
— Но вы делаете людям много добра.
Она была озадачена.
— Почему вы так говорите?
— Не знаю. На вас написано. — Я улыбнулся, чтобы убрать оттенок серьезности, и сказал:
— Какая лошадь вам понравилась? Может, мы выберем и сделаем ставку?
— Ну, например, Блуждающий Огонь.
По ее словам, ей просто понравилось имя, так что мы быстро достоялись к окошечку тотализатора и рискнули частью выигрышей от Кретонны и Сэнд-Кастла.
Медленно лавируя в толпе у паддока и прокладывая путь обратно к ложе, мы наткнулись на Кальдера Джексона, который, будучи окружен почтительно внимающими слушателями, нас не заметил.
— Чеснок действует не хуже пенициллина, — говорил он. — Если вы посыплете тертым чесноком зараженную рану, это убьет все бактерии...
Мы немного замедлили ход, чтобы лучше слышать.
— ...А окопник поистине волшебная трава, — продолжал Кальдер. — С ее помощью вдвое быстрее, чем обычно, срастаются кости и затягиваются трудноизлечимые кожные язвы.
— Он говорил все это наверху, — сказал я.
Пен Уорнер кивнула, слабо усмехнувшись.
— Хорошо продуманная травяная терапия, — сказала она. — Не надо к нему придираться. Окопник содержит алантоин, хорошо известный ускоритель процесса размножения клеток.
— Серьезно? Я хочу сказать, вы в этом разбираетесь?
— Гм. — Мы пошли дальше, но она не сказала больше ничего, пока мы не добрались до прохода, ведущего в ложу. — Не знаю, почему вам вздумалось сказать, что я делаю людям добро... но в основном я отмеряю пилюли.
— Э?.. — сказал я.
Она улыбнулась.
— Я — женщина в белом. Аптекарь.
Видимо, я в какой-то мере был разочарован, и она это почувствовала.
— Что ж, — вздохнула она, — мы не можем все быть очаровательными.
Я сказала, что жизнь может уродовать и пугать; я часто убеждаюсь в этом, видя своих заказчиков. Я вижу ужас каждый день... и знаю его в лицо.
— Пен, — сказал я, — простите мое легкомыслие. Вы справедливо меня покарали.
Мы вернулись в ложу и обнаружили там одну Джудит. Генри замешкался, делая ставку.
— Я сказала Тиму, что я аптекарь, — сообщила Пен. — Он думает, что это низменное занятие.
Я не успел высказать и слова протеста, как Джудит прервала меня:
— Она не просто аптекарь. Она незаменима. Половина лондонских медиков обращаются к ней. С вами под ручку ходят золотые россыпи с нежнейшим сердцем.
Она обвила рукой талию Пен, и они обе принялись меня рассматривать.
Искорки в их глазах, возможно, означали симпатию. Или ехидное женское превосходство над мужчиной, который лет на шесть моложе их.
