Луара подпрыгнула и поцеловала его в щеку.
Они стояли на берегу неведомой земли. Вдали уходил в облака исполинский конус горы, густо поросшей лесом; лишь кое-где среди зеленого покрывала виднелись черные пятна скал. Склоны далекой горы усеивали белые точки, расположенные в строгом порядке: чем ближе к вершине, тем их было больше.
Строения, решил Конан. А на самой верхушке возвышалось сияющее величественное здание, даже с такого расстояния поражающее своими размерами. На его крыше бился и трепетал яркий даже в такой солнечный день огонек. Что это, киммериец понять не мог.
— Ой, погляди! — продолжала восторгаться Луара, вытянув руку в направлении буйноцветных, наполненных птичьим щебетанием райских кущ неизвестной земли. Из зарослей на песок выбрался олененок и, заметив людей, склонил голову набок, без тени испуга, внимательно изучая их.— Какая прелесть, Конан! — Луара глядела снизу вверх на своего возлюбленного.
— Да, Луара. Я ду…
— Конь-ян! Конь-ян!
Оборачиваясь на тревожный крик, Конан забросил руку за спину, вцепился в рукоять меча. Мгновение — и оружие выдернуто из ножен и готово к бою,
Варвар взревел, как дикий зверь.
Неожиданно объявившегося на их пути чародея по имени Ловар кхитаянка невзлюбила с первого взгляда. В его глазах, казалось ей, мерцало затаенное зло и жестокое коварство. Ей мерещились темные, не ведающие пощады силы, стоящие за спиной незнакомца. Поведение колдуна в ночь снежной бури укрепило интуитивную неприязнь. Ки-шон была уверена, что человек в черном плаще хотел убить ее, но в последний момент передумал. Как объясняла сама себе девушка, он боялся вызвать подозрения у спутников, в доверие к которым хотел непременно втереться. На следующий день в горах она попыталась поделиться своими наблюдениями с Большим Человеком, как она про себя называла Конана, но ее язык жестов больше, конечно, смешил, чем заставлял отнестись серьезно к тому, что она увидела и почувствовала. Тогда Ки-шон решила сама неотступно следить за каждым шагом колдуна, чтобы утвердиться или разувериться в сомнениях. И если понадобится — поднять тревогу.
Странностей в поведении колдуна она находила много, но страшного — ничего. А странности, как известно, свойственны, в конце концов, всем магам. Тем не менее сомнения ее не развеялись, а лишь ослабли.
Но чувство неприязни и страха перед этим человеком с прежней остротой вспыхнуло в Ки-шон, когда она увидела, как он наблюдает за схваткой в морской пещере. В тот миг колдун показался ей воплощением зла. Нет, не просто зла, направленного на рогатого исполина, который стремился убить их Конана, а Зла как такового. Больше Ки-шон не сомневалась: цель Ловара неизвестна, но этот человек — служитель противостоящих Добру сил, жрец черного колдовства, для которого люди — лишь жертвы на алтаре подчинения хозяевам Преисподней. С этой минуты кхитаянка ни на миг не отводила взгляда от фигуры в черном плаще.
