— Откуда здесь взялась ты и откуда здесь взялся я? — повторил он.
Голос его уже звучал не так хрипло. Был он низок, глубок и звучен, и показался Раине музыкой садов Митры после множества лет, в которые она слышала одну только негромкую, словно шелест мертвой листвы, речь ее тюремщика. Голос этого человека звучал, как фанфары, и чувствовалось, что он привык говорить громко и повелительно, а не шептать ехидно, подкравшись из-за угла, как это любил проделывать хозяин ее подземного дворца.
— Я не взялась, я здесь живу, — ответила Раина. Как ответить на его второй вопрос, она еще не знала, но он сам подсказал ей:
— Так это ты, малышка, выволокла меня из воды?
Она, очень довольная тем, что выпуталась из щекотливого положения, поспешно кивнула. Он оглядел ее хрупкую фигурку, тонкие руки и узкие плечи — и недоверчиво усмехнулся:
— Еще одна девушка на выданье с сундуком приданого, э? Ладно, положим, я тебе верю. Как тебя зовут?
— Раина, — ответила она, склонив к плечу золотоволосую головку.
— Раина, — повторил он, словно пробуя на вкус ее имя. Глаза его затуманились, словно он вспоминал кого-то с таким же именем. Подтверждая эту ее догадку, он пробормотал: — Та была черноволосая и темноглазая и уехала в Боссон, как я ни уговаривал ее остаться… — Он встряхнулся, отгоняя видение. — Ну, а я — Конан, Конан-киммериец. Ты и в самом деле здесь живешь? Что это за место?
— Остров, — ответила она. — Вернее, пещеры на острове. Мы с тобой сейчас в самом сердце подземного лабиринта. Оглянись-ка, — добавила она с лукавой улыбкой. — Это все — мое.
Чуть прищурив синие глаза, он снова огляделся, теперь уже внимательнее.
Она ожидала если не выкриков восторга и изумления, то хотя бы расширившихся глаз. Ибо повсюду в пещере были навалены груды сокровищ. Золотые аквилонские и немедийские кубки соседствовали здесь с нефритовыми и аметистовыми статуэтками из Кхитая. Изящные, отяжеленные золотом и каменьями зингарские рапиры лежали вместе с офирскими тонкими кольчугами и туранскими изогнутыми саблями. Украшения всех стран, от асирских гривен до вендийских уборов придворных танцовщиц, которые, как известно, должны быть брошены в украшениях в воду и запросить о помощи, не в силах выплыть сами, иначе наряд считается неполным; просто россыпи камней, некоторые величиной с человеческую голову; стигийские золотые скрижали с темными письменами — и монеты, монеты, монеты…
С головами богов и чудовищ, с профилями владык прошлого и настоящего, с надписями, лавровыми ветвями, лилиями или трилистниками — в зависимости от того, в какой стране и при каком властелине чеканили их неизвестные мастера… Все это было свалено без разбора и счета в гигантские кучи, на самую маленькую из которых можно было купить любое королевство или княжество Хайбории.
