Рухнувшего наземь коня принцу пришлось добить: он охромел на обе передние ноги и только захрипел, когда Римьерос попытался заставить его подняться. Проклиная свое неизменное невезенье — упустить такую добычу! — принц кое-как выбрался из ущелья и пошел в сторону лагеря, вспомнив, что устал и голоден.
Невеселые мысли сменяли одна другую в его темново¬лосой голове; весь во власти своих дум, он шел почти наугад, руководствуясь чутьем охотника, никогда прежде его не подводившим. Но то ли он слишком увлекся по¬гоней, то ли попал в заколдованное место — даже с холма не мог разглядеть он излучины неширокой реки и дымки лагерных костров. Во все стороны, сколько хва¬тало глаз, простиралось зеленое море джунглей с редкими островками таких же холмов. Римьерос понял, что за¬блудился. Небо было еще светлым, но с заходом солнца под пологом леса сгустились сумерки, и каждая лиана стала казаться притаившейся в листве змеей, а каждый резкий крик обезьян, устраивающихся на ночь, — воплем неведомого и невидимого в чаще существа,
Римьерос, бранясь и поминая всех демонов Кхитая, пробирался сквозь заросли. Не то чтобы он боялся ос¬таться один ночью в лесу, хоть и был почти безоружен, вовсе нет. Просто даже в походе он предпочитал спать на пуховиках и вкушать пищу, приготовленную лучшим поваром, специально прихваченным с собой из дома.
— В конце концов, есть же тут поблизости деревушки этих узкоглазых, — пробормотал он. — Только вчера мы проехали две или три. За любой из моих перстней они зарежут собственных детей мне на ужин.
Небо темнело, внизу, под пологом леса, становилось душно от аромата цветов. Зингарское войско уже не первый день шло сквозь джунгли, и Римьерос знал, что можно себе позволить в этих лесах, а что нельзя. Он знал, что опасно пробовать съедобные на вид и ароматные плоды, и что чем сильнее запах цветка, тем вероятнее, что он окажется ядовитым.
Один из оруженосцев уже поплатился жизнью за свое любопытство: он пожелал поближе рассмотреть венчик гигантского соцветия — его даже нельзя было назвать цветком, скорее это было какое-то пышное алое облако, спустившееся на землю. Но едва человек оказался рядом, облако словно всосало его в себя, сжалось и скрылось за множеством плотных, мясистых зеленых лепестков.
На приглушенные вопли товарища сбежалось трое или четверо мечников из свиты. Обнаружив с изумлением, что крики исходят из огромного бутона на толстом стебле, они принялись рубить его мечами. Но когда они наконец справились с хищным растением, из раскрывшегося бу¬тона вывалились только безобразные обглоданные остан¬ки, облепленные какой-то желто-зеленой слизью с резким тошнотворным запахом. Слизь задымилась, испаряясь, и зингарцы в ужасе бежали от страшного места, даже не забрав тела.
