Мать-королева с детства приучила сына никогда не вымещать дурное настроение на тех, кто тебе нужен или может оказаться полезен, и большая часть отряда не знала о его резких припадках ярости и раздражения. А в хорошем расположении духа принц был и великодушен, и щедр, и остроумен. Поход, столь бессмысленный и бес¬цельный с его точки зрения в начале, оборачивался не¬ожиданной стороной: по завершении миссии Римьерос возвращался в Зингару с сотней рыцарей, закалившихся в нелегком походе и преданных ему до мозга костей.
Третьим же из заговорщиков был Светлейший Распо¬рядитель Двора, герцог Пастрелья. Этот ловкий и хитрый царедворец с давних пор был влюблен в королеву. В молодости слыла она женщиной редкой красоты, а зре¬лость придала ее облику истинное величие. Старый герцог боготворил ее — как она боготворила своего сына. Его обожание было тем сильнее, чем несбыточнее мечта об¬ладать когда-нибудь предметом своей страсти. Королева дарила его своей дружбой и даже любовью, но ни разу не изменила мужу — ни до, ни после его смерти.
Ей казалось — и казалось вполне справедливо, — что после ночи любви герцог может охладеть к ней, как только убедится, что возлюбленная его оказалась не богиней, но обычной смертной женщиной. Распорядитель Двора был третьей по значимости фигурой в государст¬ве — после короля и Верховного Жреца Митры. Королева не раз убеждалась в том, сколь полезной может оказаться дружба герцога Пастрелья — и не хотела ее терять.
Словом, как ни мал был круг заговорщиков, он вклю¬чал в себя и членов королевской фамилии, и армию, и казну. Сам Римьерос не рассчитывал всерьез на успех, по крайней мере, в ближайшие годы. Но мать его при¬держивалась другого мнения и в отсутствие обожаемого сына продолжала готовить почву для переворота — при¬чем небезуспешно.
Принц вышел из своего шатра, держа птицу в руках. Послушал, как бьется ему в пальцы крошечное сердце, и выпустил голубя, чуть подкинув его вверх.
Лагерь расположился на ночь на небольшом плоско¬горье. Эта возвышенность была лишь краткой передыш¬кой, скалистым островом в море деревьев. За ним вновь начинались бесконечные леса, поделенные узкой ниточкой дороги, и наутро отряду опять предстояло погрузиться во влажную духоту и полумрак джунглей.
— Неправда ли, жаль, государь, что до нас не могут добираться вот так же вести с родины, — раздался за спиной принца голос барона Марко. — Иногда я сожалею, что несведущ в магии. Вот уже год, как я не видел жену и дочь, и даже не могу узнать, все ли у них благополучно.
