— Да как ты посмел, осёл облезлый, сравнить меня с верблюдом!
— Так ведь целое стадо!..— просипел полузадавленный кабатчик, не понимая, что так разозлило киммерийца.
Лицо Конана налилось краской гнева.
— Задавлю!
Тушка, усмехнувшись, скользнул мимолетным взглядом по зашедшемуся звонким смехом Лисенку и насилу придал лицу серьезное выражение.
— Пощади его, несравненный. Наш почтенный хозяин всего лишь хотел сказать тебе приятное.
Конан нахмурился:
— Это так?
— Так, могучий лев,— просипел полузадушенный бедняга.
Руки разжались, и Абулетес без сил рухнул на скамью.
— А раз так, то прости и ты меня, почтеннейший, я не со зла. На вот — запей.
Он плеснул в пустой кубок вина и пододвинул его неудачливому рассказчику. Тот сделал несколько жадных глотков и почувствовал себя значительно лучше. Увидев, что представление закончилось, публика занялась своими делами. Впрочем, особой тревоги никто не выказал: подобные сценки в любом кабаке, таверне или духане Пустыньки были отнюдь не редкостью и в большинстве случаев заканчивались безобидно, хотя бывали и исключения.
— Это все? — спросил Конан, едва Абулетес пришел в себя.
— Хвала Митре, все.— И, поймав на себе удивленный взгляд Конана, поспешил добавить: — Старый стал, на вторую новость меня бы уже не хватило.
Киммериец усмехнулся про себя, но виду не подал, а, наоборот, придал лицу зловещее выражение, еще больше напугавшее беднягу.
— Если узнаешь что новое, почтеннейший, прошу не утаивать.
— Как можно, несравненный, как можно! — запричитал тот.— А теперь, прошу простить, но мне пора. Посетителей становится все больше.
И, не переставая кланяться, он спешно юркнул за занавеску и в тот вечер больше не показывался в зале.
— Мелия…— задумчиво повторил Тушка.— Это не та, что разыскивает тебя по всему городу?
— Та.— Конан мрачно кивнул.
— И что ей надо?
Северянин пожал могучими плечами:
— Хочет женить меня на себе.
Тушка был так удивлен, что даже подавился куском.
— Так ведь ты говорил, что и сам неравнодушен к ней!
Конан мрачно кивнул.
— Ты ее любишь. Она любит тебя и хочет за тебя замуж, а ты прячешься от нее и спишь с другой.
Конан молча кивнул, подтверждая, что так оно и есть. Толстяк закатил глаза и пошевелил губами, пытаясь понять суть происходящего, но отчаялся и только спросил:
— Так чего же тебе надо?
— Сам не знаю.— Киммериец пожал плечами.— Не по душе мне это.— Он помолчал и добавил: — Уйду я. Вот потрачу деньги поганого стигийца и уйду.
— Правильно! — обрадовался Лисенок.— И я с тобой! Надоело мне в Шадизаре. Пыль да жара круглый год!
