Тотлант кивнул, а Конан полез за шкатулкой и, спуская ее вниз, спросил:
— Эмерт, так чего ты такой напуганный?
— Я кое-что увидел…— начал лучник слегка подрагивающим голосом, чего, впрочем, не заметил никто, кроме него самого, однако Конан перебил его:
— Тотлант, ну вот тебе сундук, а дальше что?
— Для начала иди сюда,— распорядился маг. Затем он присел и положил перстень на пол.— Когда я скажу, уронишь шкатулку на него.
— Ты что, сдурел? — обалдел Конан.— Портить такую хорошую вещь? Зачем?
— Сам увидишь,— загадочно прищурился Тотлант.— Давай!
Конан подумал, что все колдуны чокнутые и обожают всяческие тайны, а затем с размаху бросил шкатулку на пол. Раздался треск, из-под сундучка полыхнуло синим пламенем. Снизу донесся приглушенный голос Джарефа:
— Эй, вы что там делаете? Деретесь или как?
— Все в порядке! — крикнул в ответ Конан.
Тотлант грустно усмехнулся и скомандовал:
— Шкатулку теперь можно вернуть на место.
Киммериец пожал плечами, поднял сундучок и чуть не выронил его снова. На полу не было рубиновых крошек и безжалостно расплющенной золотой оправы. Вместо этого там рассыпалась горстка темно-бурого пепла.
— Что за…— недоуменно начал Конан.
— Такие вот подарки нынче дарят короли! — хмыкнул Эмерт.— Так что же это было?
— Магическая вещь, позволяющая слышать все, что происходит рядом с ней,— объяснил Тотлант.— Наверное, ее владельцы теперь прекрасно осведомлены о том, где мы остановились
— Тогда почему они не пришли за нами в дом Джарефа? — задал вполне логический вопрос Конан.— И чье это колечко? Эльдарана? Вегеля? Или еще кого-нибудь? Кто же тогда так нами интересуется, что решил узнать, о чем мы болтаем? Да, Эмерт, ты же так и не сказал, с какой стати перепугался?
— Потому что я думаю, что наш гостеприимный хозяин — не Джареф,— сказал боссонец, и в комнате наступило молчание.
— Что-что? — наконец переспросил Тотлант.— Ну-ка, объяснись!
— Не могу объясниться. Какое-то шестое чувство. Я на него смотрю и будто привидение вижу. Понимаешь, волшебник, я ведь оборотень, пусть и никогда не превращаюсь. У хозяина другой «запах души», я могу это чувствовать. В Пограничье Джареф был совсем другим,
— Такого не может быть! — уже успевший лечь и накрыться шкурами Конан рывком сел.— Тебе, наверное, мерещится. Что за сказки?
Эмерт отрицательно помотал головой и упрямо повторил:
— В Пограничье это был один человек, здесь — совсем другой. Я ничего не понимаю и поэтому боюсь.
Боссонец лег, отвернулся к стене и с головой завернулся в лежавшую на кровати шкуру. Конан подумал и окликнул стигийца:
