Важно помнить, что нужно наблюдать и выносить уроки из видений, а также избегать возникновения желания или, наоборот, нежелания снова получить видения. Просветление, которое Кеннет Роши определяет как непрерывный процесс, приносит многочисленные проявления кеншо, которые могут включать видения, а могут и нет. Видения не влияют на глубину процесса просветления. Она подозревала, что большинство людей, которые вели духовно ориентированную жизнь, во время последней болезни или незадолго перед смертью будут иметь видения того типа, который она описывает в своей книге. Но мастера Дзэн, научившиеся правильно медитировать и превозмогать страх смерти, могут заняться интенсивными тренировками и медитацией, чтобы получить такой опыт без смерти. [{38}]
Индийский гуру Свами Муктананда описал в своей автобиографии как вызывающие блаженство, так и пробуждающие страх видения.
Медитируя в состоянии тандры (сознательное, но сновидное состояние), я посещал много разных внутренних миров. Во время медитаций я путешествовал в лунный мир, в мир духов умерших, на небеса и в ад, а также в мир сиддх (мастеров йоги), населенный великими святыми и мудрецами всех традиций. Увидев все эти миры, я пришел к пониманию, что описания разных планов существования, которые мы читаем в священных книгах и работах древних мудрецов и йогов, абсолютно правдивы, все эти миры чрезвычайно тонки, их нельзя увидеть физическими глазами. [{39}]
По словам Муктананды, видение голубой жемчужины — самое важное видение, которое может получить йог. Это божественный свет сознания, который наполняет каждого, или истинная форма Я, форма Бога, живущего внутри нас. Он говорил, что это видение кладет конец рабству и дает йогу понимание совершенства.
Видения могут также возникать совершенно неожиданно, когда они кажутся абсолютно несвойственными общепризнанным духовным верованиям того, у кого они возникли. Да Фри Джон описывает событие, происшедшее в саду ашрама Муктананды в Индии:
Я вырывал сорняки уже, возможно, на протяжении получаса, когда внезапно ощутил знакомое Присутствие, словно за моей спиной стоял друг. Я встал и оглянулся через плечо. В саду, пребывая в легко различимой форме, сотворенной из тонкой энергии, но невидимая, стояла Дева Мария, Мать Христа. [{40}]
Его первой импульсивной реакцией был смех, так как долгие годы он не симпатизировал христианству и его не привлекали католические символы. Он думал, что «Дева» была лишь религиозным символом, вторичным творением церкви. Однако он ощутил потребность уважительно отнестись к ее присутствию, и по мере того как она продолжала приходить к нему, он обнаружил, что его любовь и преданность ей растут. "Точно так же, как не присутствие было не физическим, но тонким, ее общение со мной было внутренним, таким, какое у нас было раньше с Баба". [{41}]
