- Тогда что? - странным тоном проговорил Хлюпик.
Я пожал плечами и вылез наружу. В сторону, где последний раз закипали жарки, полетел предпоследний болт. Руки тряслись, и силы не рассчитал. Болт с легким свистом рассек воздух и, ударившись обо что-то в темноте, покатился в сторону. Чертыхнувшись, я заново врубил фонарь. Темноту прорезал луч света.
Фонарь повертел светящимся глазом из стороны в сторону. Ничего. Болт искать без толку, а ничего подозрительного нет. Или я действительно прикончил аномалию, или… Другого «или» у меня не было, первое выглядело каким-то хитрым фокусом из сказок про сталкеров, которыми зона полнится. Еще одна легенда родится.
Хотя нет, я тут один, если не считать Хлюпика. Но Хлюпик не расскажет, а я - тем более. Так что сказок про Угрюмого не будет.
- Вылезай, - окликнул я. - И рюкзак прихвати. Он появился мгновенно. Рюкзак на плече. Надо же, послушный какой стал. Интересно, надолго ли? Я сдернул свое имущество с хлипкого плеча спутника и вернул на законное место.
- Куда теперь? - поинтересовался он.
Опять риторические вопросы. Меньше знаешь - крепче спишь. Я молча развернулся и потопал к запертой двери.
На этот раз ручка поддалась легко. Пальцы только коснулись теплого металла, а уже стало ясно, что ручку никто не держит. Она вихлялась из стороны в сторону. Говорят, в Советском Союзе все делали на века. Не знаю, СССР я застал краешком детства, когда на производство в частности и экономику вообще плевали с высокой колокольни. Для меня Союз нерушимый остался ярким и солнечным, а вся ответственность и груз системы вылились в яркую капельку октябрятского значка - вписанную в пентакль фотографию юного Володи Ульянова. Так или иначе, с советских времен ручка разболталась и держалась на соплях.
Я осторожно толкнул дверь и тотчас чуть прищурился. В коридоре за дверью горел свет. Причем яркий. Смысла в фонаре больше не было. Шагнув вперед, я выпустил из темноты Хлюпика.
Коридорчик оказался сравнительно недлинным. Всего метров пятнадцать. Далее был тупик и поворот на девяносто градусов.
- А это как? - подал голос Хлюпик.
Я повернулся к нему. Он напоминал сейчас свежевытащенную на берег рыбу. Еще не бьющуюся в агонии, но уже весьма удивленную тем непостижимым миром без воды, в который она вляпалась.
- Что?
Он ткнул пальцем мне за спину. Я повернулся. Секунды хватило на то, чтобы понять, что так удивило моего попутчика. В голове возникли слова, много слов из лексикона одной маминой подружки-профессорши, которая, зарабатывая себе степень доктора филологических наук, писала работу по теме истории и семантики русского мата.
