— И любовью, — улыбнулся Розум.
— И любовью, — согласилась Лена.
— Только мне в пятницу надо быть в городе. С утра, ненадолго. Я позвоню, за мной пришлют машину. Туда и обратно.
— Ну могут они тебя хоть после войны отпустить на пару дней? — возмутилась Лена.
— Устал, — зевнул Розум. — Пошли спать, Ленка.
«С ним невозможно ругаться, — подумала Лена с досадой. — За два года мы с ним ни разу толком не поссорились».
— С тобой невозможно ссориться, Розум. А нормальные супруги должны уметь ссориться.
— Есть такой недостаток. — Розум подхватил Лену на руки.
— Подожди ты, дай мне хоть фартук снять.
— Не хочу ждать. Ты скучала по мне?
И Розум с Еленой на руках направился в спальню.
Дача Усольцевой досталась от бабушки. Она была очень старая, бревенчатая, с покосившейся верандой. Семейный склеп — называла ее бабка.
Дом находился хотя и близко от Москвы, но в непрестижном районе. Практически это был деревенский дом, и дачей его можно было назвать с большой натяжкой. Внутри он тоже напоминал крестьянскую избу. Большая печка старой кладки разделяла внутреннее пространство на четыре почти равные комнаты. Таких уже не делают, говорила бабушка о печке.
Только пристроенная широкая веранда отличала строение от обычного крестьянского жилья. С конца восьмидесятых, когда в Подмосковье началось интенсивное строительство, колхозы постепенно начали уступать земли, уменьшаясь как шагреневая кожа, вокруг появились элитные поселки. В девяносто втором отец Лены провел на дачу водопровод.
Шофер Розума помог занести в дом многочисленные пакеты с провизией и вещами.
— Как на зимовку, — ворчал Розум.
— Еще не хватит. Вот увидишь, — весело уверяла Лена.
— Я тебя жду в пятницу в семь ноль-ноль, — сказал водителю Розум. — Не опаздывай.
— Буду ровно в семь ноль-ноль, Алексей Викторович.
Лена распаковывала вещи, а Розум занялся дровами. Поленница была сложена под навесом, с правой стороны участка, у забора. Через полчаса в печке уже плясал веселый огонь. Лена, разложив вещи и продукты, переоделась в старую рубашку и джинсы, вышла на веранду и блаженно потянулась. Погода была тихая, солнечная, какая бывает в первые дни мая после холодов.
В воздухе, прогретом весенним майским солнцем, летали паутинки. На старой цветущей груше сидела ворона и удивленно качала головой, туда-сюда. Понаехали тут, явно сказала бы ворона, если б умела говорить.
— Лешка, иди сюда, посмотри, какая красота!
Розум вышел на веранду, обнял Лену, и они вместе стали смотреть на ясное весеннее небо, жмурясь от солнца.
