— Тогда неудивительно, — заявила она.
— Неудивительно что? — спросил я.
— Что больше не остается места.
— Для чего?
Перл сдвинула очки к переносице.
— Там есть все. Типа пиццы с сыром, грибами, пепперони, перцем чили, колбасой, «эм-энд-эмс» и кусочками бекона. Что, предполагается, должна делать я? Добавить гуакамоле?[12]
Захлер состроил гримасу.
— Предполагается, что ты ее впитаешь.
— Нет. Она слишком большая и сырая… — Она негромко свистнула сквозь стиснутые зубы, медленно кивая. — Вы, ребята, сумели сделать целую группу из двух гитар, что говорит о вашей незаурядности. Но если вы собираетесь иметь настоящую группу — типа, чтобы в ней было больше двух людей, — нужно играть… ну, не так круто. Мы должны проделать в большом риффе кое-какие дыры.
Прищурившись, Захлер посмотрел на меня, и я понял, что если решу прямо сейчас покончить со всем этим, он уйдет вместе со мной. И я почти так и сделал, потому что большой рифф — это святое, это часть нашей дружбы, а Перл говорила о том, чтобы выдернуть из него что-то, освободив место для ее могучей электроники.
Я сердито уставился на все эти мигающие огоньки, задаваясь вопросом, как можно втиснуть то, на что способно оборудование Перл, в другую музыку и при этом не задавить ее.
— Плюс это на самом деле не песня, — добавила она. — Больше похоже на гитарное соло, не ведущее никуда.
— Ничего себе… — прошептал я. — Похоже на что?
— На гитарное соло, не ведущее никуда, — повторил Захлер, кивая головой.
Я уставился на него.
— Я имею в виду, вы же хотите делать песни, — продолжала Перл. — Со стихами, припевом и всем таким прочим? Вам не кажется, что большой рифф можно использовать как Б-секцию?
— Глупая идея, — сказал Захлер и почесал голову. — Что еще за Б-секция?
ЗАХЛЕР
Новая девушка оказалась сильна. Типа, хот.[14]
Для нее разобрать мелодию на части — пара пустяков. Не то что Мос, который всегда ходит вокруг да около, так что и не понять. Перл могла просто напеть, что она имеет в виду, пальцами рисуя маленькие узоры, словно одновременно видела в воздухе ноты. Я внимательно следил за ней. Хотелось бы и мне уметь так.
Она была из тех девушек, которые в очках выглядят лучше — умной и все такое прочее.
То, как она разобрала большой рифф, было фудивительно. Как я и предполагал, моей части она не коснулась. Моя часть — основа, фундамент риффа. Но Мос играл как бы наобум, впихивал в свою часть все подряд, типа, как она говорила о пицце. Вы знаете, как в школах ставят стойку с мороженым, где каждый сам себе делает мороженое? Я всегда накладывал сверху столько десерта, что мороженого не было видно, и в результате становилось, типа, противно. Дайте Мосу достаточно места, чтобы было где развернуться, и его игра станет один к одному мое мороженое.
