Теперь он знал о себе хоть что-то. Старая его жизнь разрешилась новой еще там, на юге Италии, в реабилитационном лагере для славян, вдали от отчего крова. Живя в лагере, он не мог не столкнуться с разного рода психическими расстройствами, и это позволило ему понять одну важную истину: существует великое множество альтернатив нормальной здоровой психике, при этом выбор того или иного варианта определяется индивидуальными наклонностями человека.
Личный его опыт до какой-то степени позволял судить и о его собственной обусловленности. Чартерис склонялся к тому, что действиям его подлежит некая ищущая самое себя философема. К интроспекции он склонен не был, но, с другой стороны, действия его были, как правило, достаточно осмысленными. И все же все эти бесконечные «Я» были лишь листочками, лишь побегами, отходящими от могучего ствола его подлинной самости.
Какой вывод из этого следует? Нечто неведомое побуждает его поступать так или иначе; прознать оную первопричину, которая в конце концов может оказаться и какими-нибудь дьявольскими химическими соединениями, можно — для этого достаточно изучить какой-либо побег, какое-либо вторичное «Я». Он въехал на вершину холма и тут же увидел себя — он по-прежнему стоял, крепко держась за поручни, устремив взгляд к серому подернутому дымкой морю. Он остановил машину.
Он шел к стоящей у перил фигуре, стараясь не смотреть на чудищ, круживших по небесной тверди.
Слух его стал необычайно острым. Шаги звучали так, словно звук их доносился откуда-то издалека, зато сипение и свист врывающихся в легкие потоков воздуха, тиканье часов и тихое поскрипывание костей, казалось, раздавались прямо в голове. Как сказал тот человек — война привела к известному смещению. Что верно, то верно.
Рука его уже готова была коснуться плеча гурджиевского «Я», но тут он застыл, потрясенный странным видом плывущего по морю предмета, казавшегося ему то ли морским чудищем, то ли допотопным судном. Он сфокусировал взгляд на этой странной штуковине и тут же понял, что ничего странного в ней нет — это был обычный паром, предназначенный для перевозки автомобилей. На верхней палубе он разглядел и себя самого — он стоял, опершись на поручни, стоял совершенно недвижно.
Человек, стоявший к нему спиной, обернулся.
Отечные веки, карие глаза, изломанные зубы, бесформенный рот, короткие волосы, стоящие ежиком, нос, бесцветная кожа. То был таможенник. Он ухмылялся.
— Я ждал тебя, Чартерно!
