они ничем не отличались бы от туш в лавке мясника». Ему вдруг со страшной силой захотелось окликнуть их и… Нет, нет, не эксгибиционист же он в самом деле. Он заставил себя войти в первую же лавку, и вновь это была лавка мясника. Нагое бело-розовое одеревеневшее тело висело на крюке. Его собственное тело. Он присмотрелся получше и понял, что видит перед собой свиную тушу. Но уже в следующее мгновение, когда он выходил из лавки, он заметил-таки под стойкой безжизненное сброшенное тело, вместилище одного из своих былых «Я».
Вниманием его завладела наклеенная на стену яркая вывеска. «Исправительный Оркестр Новой Шотландии».
Он поспешил взобраться на вершину холма. Трех подруг уже и след простыл. Эхо легчайшим мотыльком порхнуло в ухо, и он восплакал. Запад отдал себя на заклание мясникам. Всефранцузская Богадельня.
С вершины холма было видно море. Дыша так же тяжело, как и давешний незнакомец в синем свитере, Чартерис схватился за металлические перила и посмотрел на земли, лежавшие по ту сторону холма. Один из голосов утверждал, что его ждут в Шотландии.
Ну что ж, он действительно близок к этому — по крайней мере, двигается именно в этом направлении. Он очень надеялся на то, что нежданно обретенное им ментальное состояние позволит ему пронять мысленным взором даль грядущего. Он сосредоточился, но тут же понял, что попытка эта может обернуться и против него: былая ясность сменилась непроницаемым туманом, в котором он успел прочесть весьма странную надпись (не ГЛАЗГО, но никому не ведомое ЛОФБОРО — НОРА ЛЮБВИ), кактус с кроваво-красными цветами и… дорожная авария? Он было попытался заглянуть подальше, но тут же сообразил, что не знает, на чем именно ему следует сосредотачиваться. Он окончательно потерял направление мысли. В голове и груди хрипело и шумело знакомое дыхание.
Вцепившись в перила, он пытался как-то разобраться в этой сумятице образов. НОРА ЛЮБВИ попахивала фрейдизмом, рождественский алый он тут же отогнал от себя, оставалось это неясное происшествие: вереница грохочущих, лязгающих автомобилей по обочинам трехрядной автострады — сшибаются друг с другом, словно рыцари на турнире. Образ этот мог прийти и из прошлого, и из будущего. Он мог быть и порождением его подсознательных страхов. Вечно маячащая перспектива — разбиться вдребезги, дробя тела других.
Свою машину он оставил на пароме. Будущее было неясно, пусть он и чувствовал в себе неведомые доселе силы… Он затаил дыхание. Море вдруг посерело. Он держался за поручни крепко-крепко, ему казалось, что земля у него под ногами слегка покачивается. Палуба. Палуба покачивается. Море, сузившееся глазом китайца. Корабль уперся носом в причал. Перекличка причалов под хохот легавых.
