Он вытянул длинные ноги, успел еще переругнуться с теми, кого они потревожили на той стороне, и вдруг резко, больно ткнул меня носом в пыльный пол электрички, да еще локтем сверху придавил. Не успела я возмутиться — раздался грохот выбитого стекла, кто-то вскрикнул и пошло-поехало громыхать-звенеть-бухать по всему составу. Я с трудом раскрыла зажмуренные веки, попыталась поднять голову. Но Быков, ругнувшись мне в ухо, надавил сильнее, чуть не свернув шею, и я осталась лежать так — прижавшись щекой к грязному полу и вздрагивая при каждом новом грохоте…
Выползли из поезда на полусогнутых.
— Что это было-то? — спросила я, обирая из волос стекла.
— А… его знает! — разъяснил Быков. Он при мне в выражениях не стесняется. При мне никто не стесняется в выражениях.
Поднялись мы на Соколуху. Видок — во! Кругом могилки-могилки-могилки-кресты- звезды-обелиски, а посредине — она. Развалюха. Старая крепость. Сколько себя помню, с города регулярно взимали поборы — на ее восстановление. И где теперь те капиталы…
Всю жизнь пацаны искали в крепости потайной ход — через реку на тот берег, как гласит старинная легенда. Найти не нашли, но одного засыпало. И все ходы зацементировали. Кроме моего…
Камень пошел удивительно легко — точно его недавно двигали. Быков сунулся в потайной лаз, шумно потянул носом:
— М-да, преисподняя… Ну веди, Вергильша…
Я и вывела. И ничего мы на той стороне не увидели. Вернее, никого. Шли по совершенно пустому городу, шаги отпечатывались в тишине улиц, отдавались внутри домов с кое-где выбитыми стеклами, повторялись угрожающе где-то впереди.
— Ну ни-ко-го! — потрясенно говорил Димка, вертя головой. Быков задумчиво поглаживал ствол автомата, который неизвестно почему достал из своей сумищи, за-видев пустую улицу. Оружием в городе никого уже не удивишь — без него у нас даже в магазин не сходишь, не говоря уж о другом районе. Димка глядел, пускал слюни, но просить опробовать пока не решался. Быков, похоже, произвел на него неизгладимое впечатление. Этакий двухметровый супермен, нэ подходы, а то зарэжу!
Быков шел все медленнее. Остановился. Из-под бровей мрачно смотрел на шевелившиеся тополями проулки.
— Не нравится мне все это, — изрек, — этак мы весь город пройдем.
— А что делать?
Он очень внимательно осмотрел нас. По очереди.
— Люди, — сказал тихо, — вернемся?
Мы шумно возмутились. Быков вздохнул.
— Ну, двинулись дальше, друзья-мушкетеры!
И мы двинулись. И услышали рев приближавшейся машины — квартала за три до нас. И неизвестно чего шуганувшись, дружненько нырнули за угол.
