Я вздернула голову — щеку уколола жесткая щетина Быкова.
— Пошли?
Он помедлил — я плечом чувствовала его мерно бьющееся сердце — отпустил меня, спустился со ступенек, из-под козырька выглядывая в небо:
— Пошли.
— Чай греть? — спросил Шельга, когда мы возникли на пороге.
— А как же, — сказала я. — С ромом.
— Рома нет, — огорченно поведал Шельга. Вот и пойми — то ли человек без юмора, то ли он это так издевается…
Я скинула промокшие кроссовки и забралась с ногами под одеяло. Шельга, не торопясь, расставлял стаканы. Быков, сопя, стаскивал мокрую одежду.
— Прошу к столу.
Я перебралась на стул, вцепилась обеими руками в горячий стакан. Блеск! Тепло, светло и мухи не кусают… И поймала быстрый взгляд Шельги. Необычный какой-то. Очень, знаете, мужской…
Опустила глаза. М-да… грудь под мокрой майкой просвечивает, как сквозь тюль. Я свела локти вместе. И услышала гмыканье Быкова. Вот, гад, все замечает.
— Ну как? — спросил Шельга.
Быков доложился.
— Думаете, они сюда придут?
— Этот город как трясина, — сказала я, — здесь никто не встречается во второй раз.
— Кроме нас, — мягко возразил Шельга.
— Ну, мы-то… одной веревочкой повязаны.
— На всю оставшуюся жизнь.
Быков глянул исподлобья.
— Никогда не говори за всю жизнь, Николай.
— Я не суеверен.
— Зато очень самоуверен.
Шельга аккуратно поставил стакан.
— Я уверен в себе, а это разные вещи.
— Даже уверенность в себе не всегда приносит свои плоды.
— Возможно. Но я попробую.
— Да хватит вам! Пошлите лучше погуляем, дождь кончился.
— Нет уж, — сказал Быков, — Хватит, нагулялся. Переполнился впечатлениями. Вон Шельге нужны оперданные, пусть он и гуляет.
— Во! — сказала я. — И я с ним. Да, Шельга?
Шельга внимательно поглядел на демонстративно улегшегося на кровать Быкова. Кивнул.
— Только переоденьтесь.
Шельга поводил головой, разглядывая трухлявые, словно изъеденные какими-то жуками-камнеедами вчера еще целые-здоровые дома. По обочинам перли рыжие травы, черные трещины бежали по асфальту — то здесь, то там — и асфальт скрипел под ногами, как песок.
— Во дает, да?
Шельга посмотрел странно:
— Вас это радует?
— Интересно же!
Шельга запнулся. Сказал устало:
— Интересно. Очень. А что со всем это делать, Дина?
— Не знаю… — пожала я плечами. — Изучать, наверное.
К цехам было не добраться. Цеха словно плавали в красном море — волны песка накатывались на здания, на трубы, на все эти заводские штуковины… Шельга попытался было ступить на одну из волн, но нога его так быстро стала проваливаться, что он решил воспользоваться палкой. Взял какую-то железяку и стал ее втыкать. Прут все погружался, погружался, погружался… Шельга присел на корточки, внимательно уставившись на то место, где только что скрылся конец штыря. На лице его было такое отчаянье…
