Кровожадный Князь Иеремий Вишневецкий так был озлоблен взятием Бара, что всех козаков, ему попадавшихся, велел вешать без разбора; в Немирове сажал их на кол, вырывал глаза, присутствовал сам при казнях, кричал палачу: «делай так, чтоб они чувствовали, что умирают и кажется оправдал прозвание Кючюк Шейтана, которое дали ему Магометане.
За то, Полковники Остап и Ганжа, вооружив толпу крестьян на Панов и Униатов, отдавали тела убитых дворян, жидов и духовенства собакам на съедение; Князю Янушу Четвертинскому отрубил голову, под Тульчиным, Малороссиянин, его собственный мельник, а женою его завладел Остап.
13 Июля получено было Гетманом донесение от Родака из Северии: он очистил от Жидов и Поляков Чернигов, с окрестностями, и Стародуб, с Стародубщиною. Теперь он спешил к Новгороду-Северскому, куда, как слышно было, собралось много Поляков, и пришли войска их отрезанные от Литвы, Смоленска и Белоруссии.
На пути встретил его, близ Гремяча, Новгородского повета Хоружий Фесько Харкевичь. Он привел к нему сто десять старых отставных регистровых Новгородских козаков, и разсказал о состоянии и числе Польских войск, затворившихся с Шляхтою в Новегороде, в замке. Там начальствовал Воевода Северский Ян Вронский.
Граждан было в городе немного, после убийства и разрушения, в нем произведенного толпами Поляков, таскавшихся с Самозванцами. Новгород-Северский не успел ни населиться, ни обстроиться. И так граждане не сопротивлялись Родаку; он подошел к городу спокойно, ни кем нетревожимый, расположился у потоков Ярославских и начал приступ из Зубровского рва, где некогда был зверинец и содержались Княжеские зубры. Город был занят без обороны, но замок был в лучшем оборонительном положении, и Родак нашел его неприступным: искуственные укрепления, глубокие овраги, высокие горы, пушки одна возле другой разставленные, огромные бревна, которые висели на покатах гор и которые, будучи опущены, могли бы передавить множество осаждающих, — все это заставило Родака задуматься. Несколко раз однакож покушался он на приступ, несколько раз начинал перестрелку: успеха не было. По счастью, узнав, что из замка есть подземный ход в самую Десну, велел он вырыть поперечный прокоп, который привел бы в бок того подземного хода; и когда земляная работа была кончена, то в условленный час, ночью, осаждающие бросились на замок. Несколько сот отборных козаков в тоже время пошли подземельным ходом; шум, который мог произойти от их приближения, был заглушен пальбою и криком наступателей; они взошли в замок, и ударив нечаянно Полякам в тыл, пустили ракету за известие. Поляки стали защищаться внутри крепости; а в то время Родак бросился к воротам, вышиб их и вломился туда с целым войском. Гарнизон Вронского потерял всю бодрость: начали прятаться в строения, под пушечные лафеты; но козаки везде их находили и почти всех перерезали. Воевода Вронский, видя неизбежную смерть, обещал козакам показать запасы и сокровища, зарытые в землю, и тем вымолил пощаду себе, и не многим другим товарищам. Но когда вели их по городу, и против собора Воскресенского встретил он Хоружаго Харкевича, то пришел в неистовство, выругал его «Зрадцею и Схизматиком» и дал по нем выстрел из пистолета, который был у него спрятан в рукаве. Харкевичь отвечал тем же. Раненный Вронский упал; козаки, остервенясь, добили его и изрубили в мелкие куски. Та же участь постигла и всех остальных пленников, что впрочем не спасло Харкевича.
