Позже я встречался с нею в Нью-Йорке раза два или три. Она безумно любила танцевать и чуть ли не каждый вечер ходила в танц-зал. Там всегда можно нанять великолепного партнера, сказала она, всего за пятьдесят центов. Я был неприятно поражен, что она говорит об этом так спокойно. Когда-то весь мир был у ног этой женщины, а теперь она платит мужчине полдоллара, чтобы он потанцевал с нею! При этой мысли я сгорал от стыда.
* * *
Гонолулу. Салун «Юнион». С Кинг-стрит к нему ведет узкий проход, по сторонам которого размещаются разнообразные конторы, и можно подумать, что томимые жаждой направляются туда, а не в бар. Салун представляет собой просторный квадратный зал с тремя входами; в двух углах напротив стойки выгорожены крошечные кабинеты. Говорят, их построили для того, чтобы король Калакауа мог, укрывшись от своих подданных, выпить стаканчик. Быть может, этот бронзоволи-цый монарх неоднократно сиживал с бутылочкой в одном из кабинетов в обществе Роберта Луиса Стивенсона, обсуждая проступки миссионеров и предрассудки американцев. Стены в салуне на пять футов от пола обшиты темным деревом, а выше оклеены разнообразными картинками. Чего там только нет!
Гравюры с изображением королевы Виктории, масляный портрет короля Калакауа в богатой золоченой раме, штриховые гравюры восемнадцатого века (одна сделана с картины Де-виль-де, изображающей сцену из спектакля; бог знает, как она туда попала), олеографии из рождественских приложений к журналам «График» и «Илластрейтед Лондон Ньюс» двадцатилетней давности, рекламы виски, джина, шампанского и пива, фотографии бейсбольных команд и туземных оркестров. Посетителей у стойки обслуживают два метиса в белом, оба толстые, чисто выбритые, смуглые, с густыми курчавыми волосами и большими блестящими глазами.
Сюда приходят американские дельцы, моряки, но не ловкие матросы, а капитаны, механики и первые помощники, а также лавочники и канаки. Здесь проворачиваются всевозможные сделки. Атмосфера в заведении слегка таинственная, вполне, надо полагать, подходящая для сомнительных афер. Днем в салуне полутемно, а вечером электрические лампы горят холодным зловещим светом.
* * *
Китайский квартал. Целые улицы каркасных домов, одно-, двух- и трехэтажных, окрашенных в разные цвета, но от времени и непогоды приобретших общий грязно-серый оттенок. Дома выгладят обветшалыми, будто кончается срок аренды и временным владельцам нет смысла их ремонтировать. В лавках есть все товары, которые только способны поставить Запад и Восток. В них, праздно разглядывая прохожих, сидят бесстрастные приказчики-китайцы. Иной раз поздним вечером видишь, как в одной из лавок двое, оба желтолицые, морщинистые, раскосые, сосредоточенно играют в таинственную игру, возможно, китайский вариант шахмат. Вокруг стоят зрители, с неменьшим напряжением наблюдающие за партией, а соперники немыслимо долго размышляют, тщательно просчитывая каждый ход.
