Однако некоторым глубоко религиозным людям удается искусно и изощренно убедить себя, что они руководствуются в своих поступках не упованием на будущую награду, а лишь любовью к Богу. Тем не менее и здесь при ближайшем рассмотрении обнаруживается элемент гедонизма; они испытывают глубокое удовлетворение от своего добродетельного поступка, от приятного сознания, что совершили богоугодное дело, и уже в том их награда; эмоциональным натурам это доставляет больше удовольствия, чем иные, более грубые, материальные блага.
* * *
Какие же подлости и жестокости способен творить человек из любви к Богу!
* * *
Человеческую красоту определяет сексуальная притягательность. Это яркое, но без чрезмерности, проявление черт, свойственных данному народу в данный период времени; ведь слишком сильное отклонение от нормы скорее отталкивает, нежели восхищает. Чтобы привлечь противоположный пол, мужчины и женщины стремятся выделиться среди окружающих и тем обратить на себя внимание. Для этого они подчеркивают особенности, присущие данному народу. Так, китаянки сдавливают свои от природы маленькие стопы, а европейки стягивают свои от природы тонкие талии. При изменении свойственных данному народу черт меняется и его идеал красоты. За последние сто лет англичанки прибавили в росте; в старинных романах героини рослостью отнюдь не отличались, и литературе пришлось ждать Теннисона, который объяснил, что от нескольких лишних сантиметров красота только выигрывает.
* * *
Об искусстве обычно толкуют так, будто о нем известно все, а если нет, то этого и знать не стоит. Но искусство отнюдь не такая простая штука. Да и с чего бы ему быть простым, ведь в его создании участвует столько различных факторов: половой инстинкт, подражание, игра, привычка, скука и жажда перемен, стремление к острым чувственным удовольствиям или к облегчению страданий.
* * *
Каждый поступок непоправим — вот отчего жизнь так трудна. Ничто в мире не повторяется в точности так, как прежде, и в самом насущном человеку обычно нечем руководствоваться, поскольку за плечами у него подобного опыта нет. Любой поступок совершается раз и навсегда, и любая ошибка неисправима. Порою, оглядываясь на прошлое, приходишь в ужас от совершенных промахов, кажется, что слишком много времени ушло на блуждание окольными тропами, а избранный путь нередко оказывается настолько неверным, что целые годы пропадают втуне.
* * *
В большинстве биографий интереснее всего описание смерти героя. Этот последний неизбежный шаг особенно завораживает читателя, представляя к тому же и практический интерес, превосходящий любое иное событие в жизнеописании. Мне не понятно, отчего биограф, подробнейшим образом обрисовав земной путь знаменитого человека, не решается, как правило, столь же подробно описать и его смерть. Ведь самое интересное в его книге — характер человека, его достоинства и недостатки, его мужество и душевная слабость; нигде все это не проявляется с такой полнотой, как на смертном одре. Знать, как умирают великие, нам не менее важно, чем знать, как они живут. Описание того, как завершают свой земной путь другие, более всего поможет и нам в наш смертный час.
