Газеты даже всѣ о буквахъ говорятъ;
Ребята всѣ объ нихъ и старики твердятъ;
Но мрачность древности никто не проницаетъ.
Царь, наконецъ, хотѣлъ ихъ глупость обличить:
Всѣмъ приказалъ къ себѣ своимъ ученымъ быть,
И заданныя самъ имъ буквы объясняетъ.
Весь смыслъ неразрѣшимыхъ словъ
Былъ тотъ: здѣсь водопой ословъ.
6
СОБАКА И МУХИ.
Собака ловитъ мухъ, однако, не поймаетъ
И глупая не разсуждаетъ,
Что муха, вѣдь, летаетъ
И что поймать ее пустое затѣваетъ.
Лови, собака, то, что сыщешь подъ ногой,
Не то, что надъ твоей летаетъ головой.
ДУРАКЪ И ТѢНЬ.
Я видѣлъ дурака такого одного,
Который все гнался за тѣнію своею,
Чтобы поймать ее, да какъ? бѣгомъ за нею.
За тѣнью онъ, тѣнь отъ него.
Изъ жалости къ нему, что столько онъ трудится,
Прохожій дураку велѣлъ остановиться:
"Ты хочешь", говоритъ ему онъ, "тѣнь поймать;
Да ты надъ ней стоишь, а чтобъ ее достать,
Лишь только стоитъ наклониться".
Такъ нѣкто въ счастіи да счастія-жъ искалъ,
И также этому не знаю, кто сказалъ:
"Ты счастья ищешь, а не знаешь,
Что ты, гоняяся за нимъ, его теряешь.
Послушайся меня, и ты его найдешь:
Остановись своимъ желаньемъ
И будь доволенъ состояньемъ,
Въ которомъ ты живешь".
ХУЛИТЕЛЬ СТИХОТВОРСТВА.
Бесѣдѣ гдѣ-то быть случилося такой,
Гдѣ занимались тѣмъ иные, что читали
И о наукахъ толковали,
Другіе, что себя шутами забавляли,
Которыхъ привели съ собой:
Къ чему кто склоненъ былъ. Зашло въ бесѣдѣ той
И о стихахъ какихъ-то разсужденье,
Изъ денегъ писанныхъ кому-то на рожденье.
Одинъ въ бесѣдѣ той, охотникъ до шутовъ,
А ненавистникъ всѣхъ наукъ и всѣхъ стиховъ,
Въ углу сидѣвъ, туда-жъ пустился въ разсужденье: 7
"Да что! и всѣ стихи хоть вовсе-бъ не писать!"
Другіе на него лишь только посмотрѣли
И какъ бы внутренно, что онъ дуракъ, жалѣли.
Сказавши глупость ту, онъ сталъ еще шпынять
Надъ бывшимъ тутъ однимъ писателемъ достойнымъ
И голосомъ своимъ спросилъ его нестройнымъ:
"И вы, вѣдь, любите стихи же сочинять?"
"Такъ", отвѣчалъ другой: "люблю стихи писать,
Однако же, не площадные,
А только я пишу такіе,
Гдѣ дураковъ могу сатирой осмѣять".
ОСТЯКЪ И ПРОѢЗЖІЙ.
Что и въ умѣ, когда душа
Нехороша?
Народовъ дикихъ насъ глупѣе быть считаютъ,
Да добрыхъ дѣлъ они насъ больше исполняютъ;
А это Остякомъ хочу я доказать
И про него такой поступокъ разсказать,
Который бы его изъ рода въ родъ прославилъ,
А больше подражать ему бы насъ заставилъ.
У Остяка земли чужой наслежникъ *) былъ,
Который отъ него какъ въ путь опять пустился,
То денегь сто рублевъ дорогой обронилъ
И прежде не хватился,
