— Конечно доводилось. А теперь представим. Всю жизнь в тебе видят в первую очередь не тебя, а твоего отца. Сам по себе ты никого не интересуешь. Императрица относится к тебе... скажем так: неоднозначно. — Элеонора не сразу сумела подобрать подходящее слово. — С учетом всего этого было бы очень странно, если бы из Роджера получился приличный принц. — Она грустно шмыгнула носом. — Мы с Костасом Мацуги почти всегда спорим, но в одном я не могу с ним не согласиться: с Роджером обошлись далеко не лучшим образом. А вот в чем мы с Костасом никогда, наверное, не сойдемся — это как нам справиться с ситуацией. Вы ведь знаете, я не первая наставница принца. Я работаю с ним чуть больше шести лет, всего-навсего. Меня не было рядом, когда маленький мальчик впервые ощутил, как несправедлива жизнь по отношению к нему, но я отчетливо различаю боль, которую этот малыш испытывает до сих пор.
Да, я знаю о ней, но мне предстояло решать другую задачу: заставить Роджера повзрослеть, научить его достойно принимать несправедливости, из которых складывается жизнь, и вести себя, как подобает Макклинтоку и принцу великой Империи. И, — призналась она с болью, — с этой работой я, похоже, не справилась.
— Да уж, — сказала Косутич, стараясь найти подходящие слова, — вам не позавидуешь. Моя работа тоже не сахар; пока из зеленого сопливого лопуха-лейтенанта воспитаешь толкового офицера морской пехоты, семь потов сойдет, но в Корпусе все организовано так, чтобы мне помочь. А вам и опереться-то не на что.
— Да, я видела, как вы справляетесь с офицерами Панэ — это своего рода дзюдо. Если бы я могла обращаться с Роджером примерно так же... это было бы замечательно. Но — никак. Роджер — гений по части уверток. До целеустремленности брата и сестры ему далеко, зато он унаследовал все знаменитое упрямство Макклинтоков, до последнего миллиграмма.
Она внезапно рассмеялась, и Косутич удивленно подняла брови.
— А что здесь смешного? — спросила сержант-майор.
— Да так, пришло вот в голову, насчет Роджера и его упрямства, — ответила О'Кейси. — У Господа Бога очень специфическое чувство юмора.
— Простите, не поняла?
— Вы когда-нибудь были в Имперском военном музее?
— Да, конечно. И не один раз. Почему вы спросили?
— А коллекцию Роджера Третьего видели?
Косутич кивнула, хотя все еще не могла понять, к чему ведет ученая. Роджер III был одним из многих непостижимо талантливых императоров династии Макклинтоков. Как и большинство его родственников, он был натурой увлекающейся и интересовался подчас довольно странными вещами. В частности, он увлекался военной историей, точнее историей Старой Земли шестнадцатого — двадцатого столетий от Рождества Христова. Император собрал великолепную коллекцию оружия и брони человеческой расы той эпохи — возможно, лучшую в мире. Когда он умер, коллекция по завещанию целиком отошла Имперскому военному музею и стала одной из жемчужин его экспозиции.
