Она еще раз улыбнулась капитану, соображая, как объяснить ему потом странное поведение принца.
«Скажу, что его высочеству стало нехорошо после свободного падения в переходном туннеле и он несколько расстроен этим обстоятельством».
Конечно, отговорка слабовата, но лучше свалить все на «космофобию» принца, чем признаваться, что для Роджера все происходящее — весьма болезненный геморрой, от которого он не смог отвертеться.
— О да, понимаю. — Капитан сочувственно покивал. — Смена окружающей обстановки может вызвать стресс... С вашего разрешения, я приступаю к своим обязанностям?
— Разумеется, капитан, разумеется.
Элеонора снова ослепительно улыбнулась. И снова пихнула Роджера локтем.
«Просто доставь нас на Левиафан, пока Роджер не взбесил меня окончательно, — мысленно заклинала она. — Неужели я так уж много прошу!»
— Иисусе Христе! Да тут мышь!
Костас Мацуги выглянул из-за немыслимого вороха вещей, которые уже успел извлечь из дорожных контейнеров.
Багажный отсек стремительно заполнялся «бронзовыми варварами»... и судя по тому, как ловко они укладывали свои личные вещи в рундуки, все здесь подчинялось издавна заведенному порядку.
— Что это значит? — спросил миниатюрный камердинер.
— Не суй шмотки к боеприпасам, мышка! — ответил тот же, кто заговорил первым, старослужащий рядовой. — На этих штурмовых транспортах свободного места до хренища. А то сдается мне, ты норовишь запихать свой рожок для обуви к нам в оружейный отсек... Внимание! — заорал он, перекрыв гул болтовни и металлический лязг. — В отсеке обнаружена мышь! Не оставляйте мусор на скамейках.
Мимо лакея проскользнула женщина-капрал, раздеваясь на ходу.
— Мышки? Обожаю!.. Ах как милы эти мышки, я люблю их больше кошки.
— Обкусаем мышке хвостик, обкусаем мышке ножки, — хором подхватили остальные.
Мацуги презрительно фыркнул и вернулся к прежнему занятию. Распаковывать личный багаж принца предстояло еще долго. Его высочество привык обедать, будучи одетым самым изысканным образом.
— Черт возьми, я не собираюсь обедать в свалке за общим столом, — горячился Роджер, вытягивая локон из прически.
Он понимал, что ведет себя как капризный ребенок, и от этого заводился еще больше. Похоже, все нарочно придумано, чтобы свести его с ума. Он сидел, так крепко сцепив руки, что костяшки пальцев побелели, а руки дрожали.
— Не пойду, — повторил он упрямо.
Элеонора по опыту знала, что спорить с принцем — дело гиблое, но порой, если ей удавалось игнорировать все его дурацкие выходки, он снова начинал вести себя как нормальный человек. Правда, это происходило не часто. Даже, можно сказать, редко.
