– Анатольевна, – сухо ответила Омельченко. – Он пропал сегодня после того, как ты побывал у нас в клинике.
– Так вот, Людмила Анатольевна, можете посмотреть все здесь, проверить, у меня вашего медальона нет.
– Вы один живете? – спросила я и, получив от Лукашенка утвердительный кивок, обратилась к Родиону:
– Вы обследуйте кухню и санузел, а я займусь комнатой.
Тот кивнул и сразу же пошел на кухню.
– А ты бы лучше сел и все спокойно рассказал нам.
– Да пожалуйста! – пожал плечами Лукашенок. – Я только не пойму, откуда вы такие нервные взялись?
– Сергей, присядьте и успокойтесь, – я решила сыграть роль «доброго следователя», обнимая Лукашенка за плечи и усаживая его на кровать.
Тем временем из кухни послышался возглас Перетурина:
– Ого! Вот это ничего себе!
– Что такое? – не сводя глаз с Лукашенка, спросила я.
– Да тут интересная картина получается, – ответил Перетурин, возвращаясь в комнату.
В руках у него был шприц для инъекций с остатками какой-то жидкости внутри. Перетурин изучающе смотрел на шприц, я внимательно прищурилась, потом перевела взгляд на продолжавшего пребывать в заторможенном состоянии Лукашенка. А Людмила сейчас же затараторила:
– Ну, я же вам говорила! Ужасно просто! Ты хоть бы о брате подумал, брат приличный человек, а ты?!
– Да отстаньте вы, – лениво прервал ее Лукашенок.
– Разговорчики! – прикрикнул Перетурин. – Значит, на героине сидишь? После героина люди обычно в таком вот состоянии находятся, как он. А у нас в городе – это уже по сведениям ФСБ – героин составляет восемьдесят процентов всего оборота наркотиков.
– Ну и что? – снова лениво отозвался хозяин квартиры, которому действительно в этот момент было абсолютно все «по барабану».
А меня охватил какой-то охотничий азарт. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и Лукашенок признается во всех грехах, и таким образом загадка будет счастливо разрешена.
– Продолжаем осмотр, – тоном, не терпящим возражений, сказала я и решительно направилась к серванту.
Просмотрев его содержимое и не обнаружив ничего подозрительного, я обратила свое внимание на книжный шкаф.
– Да вы что, в конце концов, – не выдержал Лукашенок и попробовал рывком подняться с кровати, однако был тут же остановлен Перетуриным, который твердо осадил его.
Это было для меня подсказкой, как при игре «горячо-холодно». Пока было «холодно», Лукашенок сидел спокойно и не реагировал на происходящее. Реагировать он начал, когда я приблизилась к шкафу, и это означало, что здесь «горячо». Во всяком случае, мне очень хотелось оказаться правой.
