«Да, но я-то не согласна, – усмехнулась я про себя. – При чем тут мои расценки? Понятно, что я работаю не за спасибо».
– Вообще-то я в отпуске, Родион Евгеньевич, – со вздохом сообщила я. – И в ближайшие по крайней мере две недели не собираюсь браться ни за какие дела.
– Я вас понимаю, понимаю, – Перетурин явно отказывался принимать мои доводы. – Но и вы поймите: ведь речь, возможно, идет о жизни и смерти! Мне говорили о вас как о человеке справедливом и гуманном, и я очень рассчитывал на вашу помощь. Если за работу в период отпуска вы хотите получить больше, мы готовы обсудить это…
– В период отпуска я хочу отдыхать, – заметила я, думая про себя, что Перетурин как профессиональный адвокат довольно умело использует такой банальный, но действенный прием, как лесть.
– Это понятно, понятно, – снова зачастил Родион Евгеньевич. – Но вы же сами себе хозяйка, вы вполне можете сдвинуть свой график и отдохнуть чуть позже. Думаю, что расследование не займет много времени – ну, несколько дней, и вы будете свободны! К тому же я смотрел прогноз погоды, через неделю ожидается спад жары, а отдыхать в прохладное время гораздо приятнее… Вы ведь сейчас даже на курорте не сможете расслабиться, будете сидеть в отеле, и все! Ну какой это отдых?
«Ну, я не стала бы так сгущать краски», – подумала я, а Перетурин тем временем продолжал:
– А на заработанный гонорар вы вполне сможете себе позволить расслабиться в благоприятных условиях. Всего-то нужно подождать несколько дней! Зато вы поможете многим людям. Ведь за Вячеслава переживают не только его родственники, но и друзья!
– Это, конечно, весомый аргумент, – снова вздохнула я. – Но я сразу предупреждаю: подробности исчезновения вашего друга я выслушаю только у себя дома. Так что если хотите, приезжайте и рассказывайте.
– Конечно-конечно, – обрадовался Перетурин. – Я подъеду очень скоро, не сомневайтесь!
– Не сомневаюсь, – проворчала я в трубку, в которой уже вовсю пищали короткие гудки: ловкий адвокат поспешно прервал связь, видимо, боясь, что я передумаю.
«Ну ничего, – пыталась я успокоить себя, наливая в стакан новую порцию апельсинового сока, – может быть, я еще и откажусь от этого дела. Кто знает, какие там подробности?»
Перетурин явился через пятнадцать минут. Он был высок, широк в плечах и довольно молод: лет двадцати семи, не больше. Неудивительно, что я еще не слышала о нем как о звезде местной юриспруденции. Вместе с тем выглядел Родион Евгеньевич очень представительно: отглаженная белая рубашка, идеально сидящие светлые брюки, слегка волнистые тщательно уложеные каштановые волосы. Создавалось впечатление, что этот человек совершенно не страдает от жары.
