Не удалось!
В этот же день Михайлов перешел в решительную атаку. Голубев вошел в кабинет и, как всегда, учтиво поздоровался.
— Как-то, дней десять назад, мы с вами вели разговор о стихах. Помните? — спросил капитан.
— Помню, — беззаботно ответил преступник и смущенно заулыбался.
— Так вот, Евгений Георгиевич, может сегодня снова почитаем их?
Лицо Голубева стало серым. Он не мог скрыть волнения, услышав свое настоящее имя. Однако решил сопротивляться и твердым голосом произнес:
— Меня зовут Александр Михайлович. Вы ошиблись…
— Слушайте, — не обращая внимания на эту поправку, продолжал капитан, — «Звали, Женька, тебя Голубком…».
— Из этого вы и делаете вывод, что я Евгений Георгиевич, — громко перебил следователя преступник.
— А в стихотворении, кстати, отчество не указано. Но зато есть фамилия — Голубев. А вот ваша фотография, взгляните!
Шпион сник.
— Рассказывайте все начистоту, хватит играть в прятки!
— Да, я Голубев, — выдавил из себя преступник. — Голубев Евгений Георгиевич.
— Дальше!
— В 1942 году я вместе с родителями был угнан…
— Оставьте в покое родителей. Вспомните свои стихи: «Я приехал теперь в Исфаган».
— Я не был в Иране, — прохрипел Голубев и, прикрыв лицо рукой, истерически заплакал.
— Выпейте воды!
Михайлов протянул стакан. Голубев взял его дрожащей рукой и, расплескивая воду на костюм, выпил.
— А теперь рассказывайте, как в 1950 году перешли границу Советского Союза.
Через полчаса в материалах следствия появились новые фамилии, города, адреса. Голубев рассказывал. Теперь уже все.
— А потом я носил фамилию Алексеевский, Григорий Владимирович, — медленно говорил он. — В эту пору я познакомился с Кошелевым, а через него с американцем Стифенсоном, мы его звали Стив. Он обучал английскому языку. Поздней он отправил меня в Ширан — это курортное местечко. Там я жил на даче, которую занимали американцы. Потом ночью мы со Стивом вылетели в Мюнхен. На аэродроме нас встретил американец по имени Василий. Он мне дал имя Георгий Мюллер.
— На сегодня достаточно, — сказал Михайлов. — Теперь мы дошли до того места, откуда вы не боялись говорить правду.
Капитан вызвал конвойных, и Голубев медленно, сгорбившись, словно на него давил тысячетонный груз, двинулся к выходу.
