Люди в зеленых фуражках | страница 16
— На практику выезжали?
— Да. Это было в тех случаях, когда по программе проходили разведку объектов. Обычно на машине мы ехали к Мюнхену. Там, в районе аэродромов и предприятий, мы и занимались.
— Как вы попали в Японию?
— О, это длинная история. Но я буду краток.
В поведении Воробьева Михайлов подметил некоторую развязность. Видимо, тот совершенно успокоился. Речь стала гладкой, последовательной. Было ясно, что Воробьев говорит правду и даже силится не упустить важных, по его мнению, деталей. Одно не давало капитану покоя — чистая русская речь подследственного. Сомнительно, чтобы человек, подростком покинувший родину, так хорошо знал все тонкости языка. Конечно, в школе разведки этому уделяли немало внимания. Но…
— Какое задание вы должны были выполнять на Сахалине?
— Произвести разведку берега и вернуться.
— И это все?
— Да! Мне не очень доверяли.
— И, несмотря на это, вас так тщательно экипировали? Смотрите, сколько сочинили справок, причем для Приморского края.
Воробьев снова стал нервничать. Он закурил.
— Видите ли, всем этим меня снабдили на всякий случай. Мало ли что!
— Вы хотите сказать: «А вдруг не поймают».
— Я говорю искренно.
— Слушайте, Воробьев, хватит лгать! — строго сказал Михайлов. — Этим вы только вредите себе… Кстати, что вы знаете о японской шхуне?
Губы Воробьева слегка дрогнули. Но это едва уловимое движение не ускользнуло от капитана.
— Впервые слышу о ней.
— А нам известно, что кое-кто из членов ее экипажа должен был произвести разведку для вас.
— Вы хотите спровоцировать меня? — бросил Воробьев. — Я ничего не знаю.
— Нет, знаете. Могу напомнить. Шхуна задержана. Вот снимок. Читайте название — «Сакал мару».
— Я вспомнил, я кое-что слышал об этой шхуне, — тихо сказал Воробьев.
— Давно бы так. На какое задание вас послали? Отвечайте! И не стоит больше врать.
— Я должен был перебраться в Приморье для глубокой разведки.
— Шхуну посылали, чтобы изучить место вашей высадки?
— Да, но мне сказали, что она вернулась благополучно. Значит, обманули…
И Воробьев торопливо, словно боясь, что его остановят, начал рассказывать о том, как его готовили к высадке на Сахалин.
— Какие русские книги вы читали? — неожиданно спросил Михайлов.
Брови Воробьева на миг взлетели вверх. Он как бы хотел сказать: стоит ли останавливаться на таких мелочах, когда он рассказывает о более значительных вещах.
— Читал много, — после длительной паузы ответил Воробьев. — Например, Толстого Льва и Алексея, Шолохова, Пушкина, конечно, ну, поэтов Лермонтова, Некрасова, Есенина. Нас заставляли читать. А стихи я люблю по складу души. Говоря откровенно, я даже сам немного пописываю их…
