Повести | страница 100
— А хоть бы и так, — неожиданно сказал Дельвиг и зашагал по коридору.
Илья побежал за ним и стал вырывать бумагу у Дельвига. В коридоре начался шум.
— Отдайте! — завыл Илья натужным голосом.
И вдруг кто-то нанёс Илье увесистый пинок в спину.
Он оглянулся. За его спиной стояли Пушкин и Пущин, а за ними Кюхельбекер, Малиновский и Вольховский.
Пушкин был в ярости. Лицо у него дёргалось, белые зубы сверкали в полутьме коридора. Пущин напружился и выставил лоб вперёд, как будто собирался боднуть Илью — вероятно, он и пинал гувернёра в спину. Кюхельбекер размахивал руками.
— Как вы смеете брать наши бумаги? — кричал Пушкин.
— Я беру для проверки, а потом отдам, — ответил Илья.
— Этак вы и письма наши из ящика будете брать? — завопил Пушкин.
— Это что же, бунт? — спросил Илья грозно.
— Не сдавайтесь, ведь мы правы, — вмешался Суворчик-Вольховсций.
— Нет, господа, вы неправы, — прозвучал вдруг низкий голос Мартына Пилецкого, — вы бунтовщики и насмешники. Это вовсе не удивительно, ибо читаете вы бунтарские и насмешливые книги и ещё в дому испорчены легкомысленными родителями и развращённой дворней…
Пилецкий возвышался над лицейскими, как столб. Руки его были заложены за спину, и весь он словно окаменел. Взгляд его был устремлён в пол, и говорил он будто не с лицейскими, а со слушателями на большом собрании.
Крики на секунду улеглись, но сразу же возобновились.
— Вон его! — крикнул Кюхельбекер.
— Никто не имеет права рыться у нас в ящиках, — возмутился Жанно, — мы не каторжные. И о наших родителях не смейте говорить, что они легкомысленные!
— Вон, вон его! — кричал Кюхельбекер.
— И ежели ваше тиранство будет продолжаться, то…
— …то мы все уйдём из Лицея, — закончил Дельвиг.
Сразу стало тихо. Раньше никто не собирался уходить из Лицея, но теперь уж отступать нельзя было.
Пилецкий посмотрел на воспитанников. Пушкин кусал губы. Кюхельбекера словно лихорадка корчила. Пущин упёр кулаки в бока и расставил ноги. Дельвиг аккуратно свернул бумаги и засунул их в карман.
— Нет, господа, — начал было Пилецкий, но вдруг остановился, улыбнулся и поднял глаза к потолку. — Можете оставаться в Лицее, — сказал он и пошёл по коридору.
Никто не понял его последних слов. Пущин с Дельвигом переглянулись. Дельвиг равнодушно пожал плечами и удалился в свою комнату.
Пущин взял под руку Кюхельбекера и Пушкина и увёл их в большой зал. Остальные разошлись кто куда. Илья один остался стоять в пустом коридоре, вытирая лоб платком.
