— Наш брак принят верховным регистратором, — сообщил Калвер с довольной усмешкой. — Эти идиоты не отключили мою почту, и теперь пожнут плоды. Они не смогут опровергнуть законности нашего брака. Поздравляю, леди — вы моя наследница. Мы выиграли этот тайм.
Сандра смотрела на него во все глаза. Какой тайм? Какой верховный регистратор? Какое наследство? О чем он вообще? Калвер слегка коснулся ее бокала своим — хрусталь запел — тонко, долго, так долго, что звон не утих и тогда, когда Сандра его ополовинила. Калвер, наблюдавший за ней, едва ли пригубил свой. Молча взял бокал из ее пальцев, и Сандра сжала руки, вновь почувствовав себя неуверенно и странно.
Ладони лорда опустились на ее плечи. Мягко двинулись пальцы. Его доктор Аками… Аками-Калвер, поправил он себя не без удовольствия, выглядела такой… смущенной и даже испуганной… Она что, не знает, как она хороша и желанна? Он покажет ей это.
Он хотел быть с ней нежным. Он и был с ней нежным — пока страсть, отчаянье, жажда жизни, желание ощутить чужое тепло и чужую жизнь, подтверждая тем самым, что жив еще ты сам — не обрушились на них, сметая прочь и нежность и ласку…
Сандра вообще не ожидала, что у них что-то получится — все-таки болезнь, копившаяся долгие месяцы усталость, бессилие перед наступавшим завтра… Когда все кончилось, они лежали рядом, слишком потрясенные, изнемогшие и выдохшиеся, чтобы хоть что-нибудь сказать… А потом они уснули.
Раненые начали поступать сразу. Госпиталь работал на минусовом уровне — Калвер уверял, что они останутся целы — разве что на Останну сбросят ядерную бомбу. Сандра оперировала, удаляла осколки и раздробленные кости, срезала обожженные ткани, изредка поглядывая на гаратских врачей и работающего по соседству Феликса. Вот так попал парень на практику… Зато опыта у него теперь на трех преподавателей медицинской академии. Может без экзаменов поступать на военного медика.
Сандра тут же одернула себя — если выживет. Теперь это была ее обычная присказка. Она не верила ни в бога единого, ни в триединого, ни во всяких иных многочисленных причудливых богов, почитаемых людьми у новых звезд. Единственной, непреодолимой, детской верой ее была вера в то, что она никогда не умрет. Не вера в перерождение, переселение души — просто ясная и спокойная вера в собственное бессмертие. Как ни странно, эта вера была жива в ней до сих пор. Но вот в бессмертие других верилось все хуже…
Сандра не заметила, когда ушел Феликс — как не замечала гула взрывов и дрожи мощных стен крепости, сыпавшиеся прямо на операционное поле пыль и крошку, крики и стоны раненых. У нее была работа, любимая и проклятая работа, и сейчас для Сандры существовала только она. Но когда в этой работе наступил перерыв, она огляделась.
