– Да. Впрочем, я вам сочувствую. Принимаю во внимание уязвленное самолюбие…
Окаменев, Моника откинулась на спинку кресла и посмотрела на собеседника в упор. Однако она его не видела. Перед ней плавало облако неясных очертаний, облако, наполненное ненавистью. Оно вырвалось у нее из головы, как джинн из бутылки. Хотя она совершенно о том не подозревала, юбка задралась выше колен. Она не замечала мрачного, циничного самодовольства на лице Картрайта, смешанного тем не менее со злым удивлением.
– Принимаю во внимание, – повторил он, величественно поднимая руку, – ваше уязвленное самолюбие. Но… разве вы не понимаете? Должна же существовать такая вещь, как совесть художника!
– В самом деле?
– Да. Как ни прискорбно, ваш роман – полный бред. Произведение незрелого ума, всецело занятого одной темой. Таких людей, как ваши Ева д'Обри и капитан Как-его-там, не существует в природе.
Моника вскочила с места.
– А ваши убийства? – накинулась она на обидчика. – Неужели такое происходит в реальной жизни?
– Дорогая моя, не будем спорить. Подобные вещи обусловлены некоторыми научными теориями, что совершенно другое дело.
– Ваши детективы воспроизводят мерзкие, дурацкие трюки, которые не проделать и через тысячу лет! А написаны они так плохо, что меня просто тошнило!
– Дорогая моя, – ласково и устало произнес Картрайт, – к чему детские обиды?
Моника взяла себя в руки и снова стала Евой д'Обри.
– Совершенно верно. Прежде чем я скажу то, о чем потом пожалею, не будете ли вы так добры увести меня отсюда и показать студию? То есть… если вы не против.
– Так вы не объяснитесь? – заупрямился Картрайт. – Почему вы так ненавидите мои творения?
– Лучше не стоит, мистер Картрайт!
– Да ладно вам!
– Сами напросились…
– Значит, ненавидите? – Он выпятил рыжую бороду.
– Боже, боже, – прошептала Моника. – Боюсь, вы себе льстите. Не так уж много я думала о ваших творениях. Если вы спросите, нравится ли мне ваш характер, ваши манеры, ваша боро… в общем, ваша внешность… Боюсь, я вынуждена буду ответить: «Нет».
– Ну а вы мне нравитесь.
– Что, простите?
– Я говорю: а вы мне нравитесь, – проревел Картрайт.
– Как интересно, – протянула Моника.
Позже ей пришлось пожалеть о том, что она так не выносит Картрайта. Не прошло и часа, в продолжение которого вокруг киностудии «Пайнем» собирались силы зла, как девушке пришлось поблагодарить нового знакомого за то, что он спас ее после первого покушения на ее жизнь.
