Центр мира | страница 18



Город представляет собой уютненькую россыпь традиционных для уйгурской архитектуры плоских глинобитных домов, утонувших в виноградниках и фруктовых садах. Только в самом его центре высятся четыре двухэтажные здания, в одном из которых размещается поселковая администрация, а в другом – отделение народной полиции.

Сейчас, ранней весной, фруктовые сады и виноградники выглядели совершенно не празднично, а скорее наоборот. Белые дувалы казались опутанными неряшливой, словно свалявшейся, «верблюжьей шерстью» ветвей и древесных стволов. Кюнес существовал на свете как минимум тысячу лет, и его жители за это время построили совершеннейшую оросительную систему, в которой едва ли не каждая капля сочившейся по песку воды в конечном итоге попадала на корни растений. Поселение представляло собой продуманный до мелочей единый организм, выросший в полупустыне усилиями десятков поколений земледельцев.

Ранним вечером со стороны предгорий Тянь-Шаньского хребта к городу приближалась отара. В этом не было ничего удивительного – многие жители держали овец и коз, и время от времени животных пригоняли на окраины с тем, чтобы хозяева могли определить размер приплода, а также отобрать скот для забоя. Несколько необычным было лишь то, что отару сопровождали три человека вместо одного. Но небольшое стадо держалось на отшибе от Кюнеса, и потому такая мелочь ни у кого не вызвала удивления.

Позже, когда сумерки уже сгустились, два человека из троих сопровождающих отару почти неслышно подошли к дому ахуна Тохти Тунъяза. Собственно, выражение «почти неслышно» относилось только к одному из – невероятно высокому и худому как жердь человеку. В любом месте Азии, за исключением горных районов Афганистана и некоторых областей Саудовской Аравии, он выглядел бы неестественно высоким, а в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая мог казаться настоящим великаном.

Мог, но не казался.

Первая причина, почему ему, несмотря на почти двухметровый рост, удавалось передвигаться практически незаметно, заключалась в том, что делал он это беззвучно. Можно было бы даже сказать – абсолютно беззвучно. В том месте, где возле карагача или дувала возникала его высокая, похожая на тонкий столб фигура, затихали птицы, переставали возиться овцы, и даже – невероятно! – замолкали неуёмные азиатские собаки. Если бы кто-нибудь вознамерился обнаружить его присутствие по издаваемому шуму, то это, скорее всего, удалось бы, как выражаются математики, «исходя от противного» – по странной «звуковой дыре», оставляемой им в пространстве.